За поворотом, 67 - 11 ноября 2010 20:38

Замечали ли вы, что счастья от обладания новой вещью хватает ровно на три дня? Или на пару недель, если вещь большая. Ну, или на месяц-другой, если вещь совсем уж дорогая и огромная. А дальше – всё, положительный заряд заканчивается, и начинается томление. Нужно купить что-нибудь новое, благо реклама всегда подскажет, что следует выбрать. А выбирать, разумеется, надо лучшее, ведь «вы этого достойны», ага. Но в итоге и новое счастье будет недолговечным.

Парадоксально, но по данным ВЦИОМ, опубликованным на днях, больше всех на отсутствие счастья жалуются жители Москвы и Питера. Казалось бы, они зарабатывают больше других россиян, и их коэффициент удовлетворенности жизнью должен быть выше. Но что-то не получается. В чем же дело?

В том, что это – общемировая тенденция. Экономический рост всегда сопровождается грустными лицами, истерзанными нервами и депрессивными настроениями граждан. Переход на европейскую систему ценностей иного и не предполагает, ибо она основана на эгоизме, карьеризме и усиленном потреблении вещей и удовольствий.

Данные, опубликованные в книге американского политолога Роперта Лейна «Потеря счастья в условиях рыночной демократии», показывают, как обстоят дела со счастьем в Америке. За последние 30 лет доход на душу населения в США с учетом инфляции вырос более чем вдвое. Доля домов с посудомоечными машинами – в 5,5 раз, домов с кондиционерами воздуха – в 7, пишет ресурс РОНС.

Увеличилось ли у них в тех же пропорциях ощущение счастья? Куда там! Пошел обратный процесс. За эти годы число тех, кто считает себя счастливыми, уменьшилось на 14 млн человек. Количество разводов удвоилось. Число самоубийств среди подростков утроилось. Уровень тяжких преступлений вырос вчетверо. Население тюрем возросло в 5 раз. Количество людей, которые считают, что от них в этой жизни ничего не зависит, увеличилось вдвое.

А ведь Америка – идеал потребительского общества, который нам усиленно навязывали и навязывают доморощенные рыночные теоретики. Стало быть, от нас хотят одного – чтобы мы постоянно покупали всякую лабуду, а до нашего счастья никому дела нет. Это – не экономическая категория, в отличие от тех товаров, которые мы должны, просто обязаны «скушать».

Аналогичная ситуация – и в других странах Запада. Согласно результатам исследования, проведенного Детским фондом ООН UNICEF, за 20 лет число самоубийств утроилось во Франции, увеличилось более чем вдвое в Норвегии и Австралии и выросло на 50% в Великобритании и Канаде. Среднестатистический японец в 5 раз богаче, например, поляка, а процент счастливых людей в этих странах одинаковый.

Тем не менее, это отнюдь не означает, что деньги – зло, и лучше жить без них, или с минимальным их количеством. В богатых нефтеносных странах Ближнего Востока денег хватает, а с ощущением счастья там все в порядке. Культура, наверное, другая, и отношение к деньгам не такое, как у нас. Возможно, на них не оказывает такого влияния потребительская реклама и не формирует их поведение.

Все эти жизнерадостные идиоты из роликов, излучающие по любому поводу счастье, сопоставимое с энергией атомной бомбы, и бесконечные голые (полуголые) бабы, колышущие своими формами в опасной близости от рекламируемых предметов и совмещающие в своем визуальном образе два счастья – сексуальное и потребительское, действуют просто магически, стуча в темя, подобно дятлу Вуди.

Но задайте себе вопрос: вы хотите быть похожими на этих хорькообразных прилизанных клерков? Или вам нужны бабы в таком количестве? Или то барахло, которое они, выпрыгивая из штанов, расхваливают? Может быть, можно обойтись и без этого? И не прибавится ли тогда счастья? Ведь человека, которому ничего (или почти ничего) не нужно, очень трудно поймать на какой-либо потребительский крючок с грузилом в виде кредита.

Но наше счастье от умеренного потребления совсем не нужно экономике. Именно она теперь – наш «царь и бог». Она должна развиваться, и для этого необходимо, чтобы мы без устали потребляли все, что она производит, а потом бежали за новой порцией. Она поощряет максимизаторский подход в сфере потребления, нацеливая на самое лучшее. Мы должны производить и потреблять, производить и потреблять, производить и потреблять, даже если уже больше не лезет.

Возможно, в этом есть смысл – экономический, социальный, какой-то еще. Но счастья нет точно. Оно редко бывает в богатстве. Счастье – оно в другом. Например, в общественных связях. А также в семейных, клановых, религиозных, культурных, национальных, дружеских, по интересам – в каких угодно. Именно они, по мнению социологов, делают жизнь человека осмысленной, спокойной и полноценной. Но где взять время на то, чтобы выслушать друга, вникнуть в его проблемы и что-нибудь посоветовать, если нужно штурмовать новые потребительские рубежи и выплачивать кредиты?

Обратите внимание на то, о чем стонут финансовые гуру в ходе нынешнего финансового кризиса: падает потребление. Экономика не может выйти из стагнации, потому что люди стали меньше потреблять, и это очень для нее плохо. А для людей? О них речи нет. Они интересуют экономистов только в качестве потребителей. И люди охотно с этим соглашаются. Да, мы – потребители. Да, надо еще купить это, это, это и еще вон то. Тогда, может быть, наступит счастье… Заметьте при этом, что никто его не обещает. Ни одна реклама нового автомобиля, «покоряющего вершины, пространства и меняющего привычные представления», счастья не сулит. Но оно подразумевается. Ведь не может же обладатель такой прекрасной вещи быть несчастным человеком! Правда?..

Еще как может. И будет, если зациклится на потреблении и превысит пределы своих возможностей. Но об этом его никто не предупре

(�

• 
• 
•