Cheshirskaya, 39 - 7 ноября 2010 22:18

Женщины паковали холщевые вещи в тугие узлы, собирали скудную провизию, которой с натяжкой должно было хватить на 2-3 стоянки. Конечно, в здешний лесах в избытке было фруктов, и практически всегда имелась возможность отоварить талоны на Манну Небесную, но в мужчинам фрукты в долгом перелете – что мертвому припарка, а дети с манки воротили нос и демонстративно плевались.
Приходилось перебиваться краюхами хлеба, связками шпика и вяленой рыбой, добытой неделю назад в одном гуцульском селе. На промысел ходили по жребию – молча тянули древесные палочки и скорбно глядели в сторону «избраннику», идущему по темноте на постыдное дело. Воровство – страшный грех, который жестоко карался, поэтому женщины кормили мужей и детей украдкой, чтобы не дай Боже, ничей посторонний нос не учуял ядреного запаха шпика и воблы.
Давно минули времена, когда их предки насыщали чрево едой духовной. Предания о них сложились в легенды, которые отцы досель рассказывали сыновьям на ночь, нежно поглаживая их кудрявые затылки и тонкие перья. Однако женщины, глядя на то, как жадно их сорванцы уминают хлебные корки, искренне сомневались в достоверности тех преданий – «Не от пищи ли духовной их предки и загнулись? Конечно, по Книжке, то были существа бесплотные, но ведь и бессмертные, как-никак...».

На рассвете стоянку свернули, детей умыли холодной проточной водой, чтоб не задремали ненароком в пути и не разбились о скалы, водрузили провизию и вещи в нагрудные котомки, повязали их туго, и стройным косяком поднялись в небо – мужчины впереди и в завершении колонн, женщины и дети – в середине.

***
У бабы Агафьи, живущей на окраине села, у самой кромки леса, волки регулярно тырили кур, причем дело свое чинили тихо, и для ветхих оградительных построек – незаметно. По утру все заборы и замки были на месте, а ладной вскормленной несушки - и след простыл.
Закончилось сие худое дело однажды ночью. Явилось бабке чудо – Ангел во плоти. Замечен был не сразу, а только бабка от собственного храпа чуть очнулась, как заприметила краюхой глаза какой-то свет в сенях. Поднялась на ноги, схватила кочергу, на цыпочках прокралась в сени, да обмерла на месте – Ангел. Стоит, любуется на кур, сквозь закопченное окошко.
Тут бабушка завыла что есть сил и на колени – «Боже! За мной ли ты?».
Ангел замер, чуть замялся, но виду не подал:
- Прочуял я, что с курами тут худо, лесные звери норовят все птичку умыкнуть? Так то несчастье - плата за грехи твои, старушка.
Бабуля прослезилась.
- Да не реви – ведь я пришел помочь. Слыхала ты про жертвенного агнца, что кровью искупает все грехи?
- Так тож обряд навроде Христос-то отменил, своей он кровью искупил грехи людей, что до были и после... Аль нет?
- Хм… - тут Ангел погрустнел. – Да, правда все. Ты – молодец, старушка, Божественную букву чтешь… За то, пожалуй, сотворим мы чудо – отвадим на века волков от кур твоих и от иной скотинки. Так что, бывай, молись, не забывай поститься!
Вспархнул, и удалился в ночь.

• 
• 
•