ласточка, 91 - 31 мая 2010 23:25

По пути растеряла всех своих подружек. Теперь нужно сильно напрягать память, чтобы вспомнить отдельные черты, детали истёрлись, остались только дымчатые образы. Была школьная приятельница Ленка. Помню смех, раскатистый, пронзительный, короткую стрижку, чёрные волосы. Помню Алексея – её молодого человека, немного полноватого, светловолосого. Помню, что их отношения были сложными, помню ощущения скуки от долгих очень подробных рассказов, о том, что сегодня сказал Лёша, что она ему ответила, как он смотрел и даже о том, что он думал. Слушала долго, где-то года два или три. Потом, он её бросил, потом бросила её я. Ленка как мне тогда казалось, мучилась своим занудством сама и замучила им всех своих слушателей. При этом интересным способом она умудрялась уставать от постоянных слушателей, меняла их по мере возможности. И всё же Лёшка бросил её жестоко, как ненужную вещь, тогда когда Ленка потеряла свою монополию на удобный доступный для Лёшки секс. Он поступил на первый курс второго медицинского института, уехал на «картошку», а по возвращении объявил о том, что его чувства к Ленке остыли (что было явно лишним). Ленка относилась к тем чувственным дамочка, бесконечно убеждённым в своей исключительной притягательности для мужского полу. Она кокетничала настырно, и помню, что местами мне становилось стыдно и душно возле неё, я также помню, как пыталась нивелировать, но бесполезно. Для неё Лёшкин уход был сильнейшим ударом. Я приехала к ней домой, ранним осенним хмурым утром. Наверно, она ревела несколько дней, потому что сразу её не смогла узнать, и страшно тому испугалась. Из её прерываемого рыданиями рассказа я узнала во всех подробностях историю их расставания, которое не было неожиданным по существу, но так жестоко по своей форме. Я успокаивала до тех пор, пока были силы, но когда я поняла, что её нытью не видно ни конца, ни края, ретировалась. Лёша ещё долго напоминал ей о себе, словно проверял, не забыл ли что возле неё. Мне посчастливилось поговорить и с ним, хотя это был всего лишь вычитанная им речь, наверно, в какой-нибудь книжке, или увиденная в кино. Он говорил с жаром, так, что потел, я слушала его и помню, что думала при этом о том, что так быстро пролетело время, и вот, мы уже не одноклассники. Мне ни что не приходило в голову сказать ему, и чувствовалась неловкость. Выпутываясь из этой нелепой беседы, я говорила какие-то дежурные банальные фразы, которые только увеличивали напряжение (зачем ему понадобилось мучить меня их темой?). Он взялся провожать меня. Мы шли той же дорогой, что я обычно ходила из школы, но уже без сумки с учебниками. Когда-то мы с ним назывались друзьями, у нас было много что рассказать, за последние метры до подъезда не осталось ничего. Мы скомкано попрощались, пытаясь не повстречаться глазами. Уходил он быстро, так быстро, что если бы я побежала бегом, то навряд ли догнала. Я спокойно наблюдала за ним, стоя у подъезда, уверенная полностью в том, что он не обернётся. И последнюю мысль помню очень точно. Именно тогда, я заметила, что Лёшка имеет очень широкий зад и короткие ноги, оссподи, что в нём нашла Ленка. Мы встретились с ним ещё два раза. Это были ещё более мучительные встречи, с попыткой что-то расшевелить мёртвое. Один раз это была встреча одноклассников, точнее того небольшого коллектива, что осталось от класса. Вспоминали, улыбались, что-то наливали и пили. Второй раз уже случайно, на какой-то конференции по инвестициям регионов, уже в костюмах и в очках. Говорили в тот раз мало, но зато уже спокойно разглядывали друг друга. Лёшка окончательно растолстел. Настоящий чиновник. Что-то спросила насчёт Ленки и слушала полчаса подробнейшую историю её замужества, развода, второго замужества, переезда, покупки автомобиля, так словно они вместе прожили все эти годы. До чего же удивительны люди. Пришла домой и нарыла в старых книжках, ещё рукописных, телефон Ленкиной мамы. Дозвонилась. Разволновалась, но Ленке звонить не смогла. Как-нибудь потом, как-нибудь потом.

• 
• 
•