igra, 50 - 16 января 2010 10:16

-Он пчёлка, пчёлка, пчёлка))))))- подхватила певица тонким голоском,- он больше не мишутка)))))))
-Я пчёлка-перепёлка, мне б в космос полететь)))))))- ещё выше взял тенор ноты, и за ним следом она:
-Он пчёлка заводная, везде ему лететь))))))
Ударили барабаны, и оркестр мощно всеми инструментами начал оперу. Классическое произведение «Полёт шмеля» явно уступало «Пчёлке» в динамике и развитии сюжета.
Принц Эммануил, сидящий в первом ряду, постоянно хватал свою возлюбленную за колено.
Певец, подвязанный тросами, периодически взлетал над певицей и кружил над ней, как самая настоящая пчёлка, раскинув руки. По залу разлеталось то:
- Я пчёлка - разметёлка, я вовсе не оса))))))
То:
-Он пчёлка, это точно, забыл, где тормоза))))))))
Жена мэра Милана спросила у мужа:
-Ты уверен, что мы попали на оперу?
-Дорогая, это же Ла Скала, как можно сомневаться. Тебе не нравиться?
-А кто постановщик?
-Какой-то новомодный из Азии, в программе не написано, что будет классическая постановка, плюс в конце выпустят пчёл – шутка, наверное.
-Из Азии? Восток - дело тонкое, Марчелло,- сказала жена и поправила шляпку.
-Особенно Ближний Восток, - ухмыльнулся мэр, - надеюсь, теракт не предусмотрен.
На куплете:
-За мною увязались два пухленьких шмеля, в руках у них дубинки, не надо нам ля-ля, - с двух сторон сцены из-за кулис вылетели два шмеля - килограмм по сто каждый; с длинными фонарями в форме дубинок. Они стали гоняться за певцом в пространстве над сценой, тем временем певица села в кресло, украшенное полевыми цветами. Она сбросила с себя платье и, обмахиваясь веером, начала листать журнал «Всё для женщин». Оркестр утих, и три пронзительных скрипки, обгоняя друг друга в ритме, сопровождали битву.

-Я пчёлка и шальная, врасплох меня не взять)))))

Через десять минут, бешенного накала, борьбы света и тьмы, по сути, кульминации оперы, поверженных шмелей выносили на носилках. Из зала послышались одиночные аплодисменты. Свет на сцене погас, и одиноко тоскливо зазвучала труба, раздвигая стены театра. Прямо по центру зала, потолок разъехался в стороны, и в зал ударил столб солнечного света. Зрители ахнули. В этот момент на сцене появился свет, и пчёлка взметнулась вверх. Оркестр зазвучал в полную силу: барабаны, литавры, там - тамы гремели, сотрясая сцену.

Лука начал петь, накручивая педали.

Я пчёлка, каждый знает,
я вовсе не метла,
и как приятно пчёлкой
мне ощущать себя,
лечу над морем, лесом,
над полем конопли,
вдыхаю ароматы,
хоть танцы в небе жги,
я пчёлка, как вертёлка,
кружу, жужжу, флужу,
я пчёлка и чудная,
с экватором дружу,
я пчёлка, пчёлка, пчёлка,
на крыльях ворожу,
и с креном крутым правым
я в штопор захожу,
а ты лежишь в цветах вся,
и видно в неглиже,
а я жужжу над полем:
ЖУЖЭ!!! ЖУЖЭ!!! ЖУЖЭ!!! – Певец падает сверху в объятия молодой красивой черноволосой оперной певицы, томно вздыхающей в шезлонге. Опускается занавес, и на рампу выходит заводной, как сама пчёлка, конферансье:
-Друзья! Финита ля опера,- он выпускает из улея сотни пчёл в зал.
Что было потом, лучше не вспоминать, но как написали газеты:
«На допросе у следователя постановщик оперы сказал: Шоу маст го он. Ради настоящего спектакля не жалко и в тюрьме посидеть.»»



Лука очнулся. Низкая небольшая облачность играла свою роль в общем колорите. Запах осоки распространялся по всему берегу.

-Когда же лето, господи! - закричал редактор, подскочив на стуле.

Остановился велосипед на песчаном плёсе, где обитает в реке жерех, – бесконечная цель выезда, как матрёшка в пирамиде других матрёшек. Подцепив твистер на леску спиннинга, Лука начал разминку. Побросав несколько минут безрезультатно, сменил наживку на узкую белую вертушку. Жерех выскакивал в разных местах, загоняя живца на поверхности реки, и при этом сильно бил хвостом по воде, но на приманки не реагировал. Лука перешёл на более глинистый берег, подняв сотни мелких мух и с этой точки начал бросать в место выхода жереха. Моторные лодки постоянно накатывали волну и разрушали общую атмосферу ловли, – многие из хозяев катеров и лодок приезжали на реку покататься, подвигаться, развлечься – они мешали слиться с относительной тишиной природы и сконцентрироваться на ловле рыбы. Два часа он пытался поймать хищника.
«А что, если попробовать поймать руками, как наши древние предки. Равные условия борьбы: у рыбы есть хвост, плавники, глаза, у меня - руки, ноги, глаза и божье совершенство над рыбой.»
Лука зашёл по колено в воду и замер среди мальки. Жерех выскочил через пять минут в метре от него, он прыгнул на рыбу телом, вытянув руки. Брызги разлетелись во все стороны.

-Во придурок! – захохотал Альберт, отхлебнув холодного чаю.

«Я теряю время на падение, необходимо сократить расстояние до минимума.»
Пришлось вспомнить уроки ушу: как цапля, на одной ноге, вытянув другую назад, Лука магически наклонился над рекой, раскинув руки в стороны, и стоял так пятнадцать минут, пока его покой не нарушил зимородок, вылетевший с писком из куста. В этот момент перед ним появилась уклейка и прыгнула по глади, а за ней здоровенный жерех. Он вылетел из воды, как ракета, и вошёл в реку возле Луки. Он только успел ударить его рукой, но не схватить. Рыбак с противоположного берега с интересом наблюдал за ним, что-то говоря соседу, и смех долетел до его ушей.
Огромный дуб на обрыве, нависший над живой материей, довершал картину происходящего. Потратив последние силы на методику ловли прапрадедов, Лука вышел на берег и налил себе чай, усевшись на сухое дерево, лежавшее рядом. В голове кружилось. Жерех прекратил свою игру, и поднялся ветер. С юго-запада надвигался мощный грозовой фронт, – небо разделилось на светло-голубое и тёмно-синее. Утром передавали по радио о возможном урагане.
Мимо проплыли байдар

• 
• 
•