ТоварищСухов, 62 - 10 декабря 2009 21:41

[COLOR=blue][SIZE=+1][FONT=Times]
[COLOR=red]Продолжение[/COLOR]

- Я ваш Бог! Я ваш Аллах, – тогда с царственной простотой сказал Лощёный, глядя на Абдуллу.
- Я только хотел показать воинам, что мы ничего не можем тебе сделать, - с изысканным сожалением развёл руками Абдулла. И со всей искренностью прижал к груди дымящийся маузер.

Отряд спускался с бархана на берег - туда, где возле нефтехранилища стояли чумазые цистерны с надписями «Е.И.В. компанiя ГАЗПРОМЪ».
Белый Абдулла - слуга царю, отец нукерам – ехал, глядя немигающим взглядом на задранный хвост коня Лощёного. Если воткнуть туда кинжал, вертелось в голове Абдуллы, то конь унесёт проклятого Лощёного в пустыню. Вдруг они там заблудятся и их сожрут шакалы – вместе с новым сценарием?..
Только всё это бесполезно. У Лощёного – Власть, и эту Власть не одолеть никакой силе; ни пуле в спину, ни кинжалу. Проверено. Лощёный, после второй попытки убить его, глумливо предложил разбежаться и стукнуться чалмой о городскую стену Педжента; мол, попробуй - всё равно останешься Белым Абдуллой, только поумневшим...
Абдулла ссутулился и потрогал скулы: ему опять померещилось, будто у него чужое лицо человека, который вчера изображал кого-то другого.
За Абдуллой выступали рядами воины, в такт шагам бряцая оружием. Воины сурово горланили походную песню, а откуда-то с небес мощно громыхала симфоническая музыка, на шесть цифровых каналов. Боевые кони трясли головами и тоненько ржали от зловещей партии валторн.
«...как упоительны в России вечера!!!» - немелодично грохнул хор бойцов; в небесах волнующе затрынькали арфы. У Абдуллы заныли зубы.
Бойцы сильно изменились. Физиономии у них стали неестественно чистыми и розовыми. Они верноподданически таращили глазки, бренчали георгиевскими крестиками. Вслух теперь говорили исключительно о Государе и имели честь; с восторгом шептались о кассовых сборах и что хорошее кино золота принесёт больше, чем на баркасе. Подчинялись Лощёному: теперь он был главным героем, лихим петербургским князем с манерами лейб-напёрсточника, а Абдулла – его верным туземным помощником.
Абдулла, стыдно признать, стал бояться. Не самого Лощёного, конечно - он стал бояться, что его выгонят из фильма (хотя смутно понимал, что это такое – но мысль об увольнении совершенно парализовывала волю). И ещё он стал бояться слова «КОНЕЦ». Никогда никого и ничего не боялся – и на тебе!..

За барханом, куда на минутку отъезжает время от времени любой воин, Абдуллу поджидали двое.
Один – немолодой бородатый солдат – вскочил при виде Абдуллы, держа длинную винтовку наизготовку. Лохматую шинельку он бросил на песок, рядом с огромным медным чайником – а дуло винтовки направил Абдулле в живот. Рядом с солдатом, ссутулившись, сидел невысокий человек и быстро писал в школьной тетрадке. Свой пиджак человек положил рядом с шинелью солдата. Абдулла людям никогда не удивлялся - но сейчас сильно вздрогнул и машинально потянулся к маузеру: иблис! Собственной персоной – лысый, лобастый, с бородкой! Солдат мгновенно вскинул винтовку к плечу; в его осторожных глазах стояло сумрачное выражение – мол, только попробуй, тронь маузер! Абдулла опустил руку.
- Зачем пришёл? – неприязненно скривился он.
- Батенька, что же Вы Лощёного не прогоните? – человек оторвался от письма, с интересом разглядывая Абдуллу.
Абдулла высокомерно молчал, тоже рассматривая человека. Дуло винтовки по-прежнему смотрело на Абдуллу.
- Это не так просто.
- Это очень даже просто! Теперь, батенька, лощёных гонят отовсюду. Сами герои фильмов и гонят, - засмеялся человек. – Вот весёленькое время для кинематографа настало! Надо только правильно понимать ситуацию.

[COLOR=red]Окончание ниже[/COLOR]

• 
• 
•