Дитя_Войны, 61 - 30 ноября 2009 21:47

Старый Чёрт и молодой Ангел устало сидели на скамеечке заброшенной спортивной площадки и, поглядывая на клонившееся к закату солнце, расслаблялись после отработанной смены. Молодой Ангел оживлённо рассказывал о сегодняшней работе, периодически запрокидывая бутылку импортного пива; старый Чёрт спокойно слушал, неспеша прихлёбывая из пластикового стаканчика портвейн, купленный в ближайшей забегаловке.
– Представляешь? Чуть глотки друг другу не перегрызли!.. Налупили оплеух… Она ему даже нос разбила! А после пошли домой и, не сговариваясь, сожгли все свои фотки. Девка – в ванной, пацан – в унитазе… А потом сочинили каждый по бездарнейшему стиху. Поэты, блин… Но потом порвали… – Ангел громко хлебнул пива и добавил с усмешкой, – На 16…
– Почему именно на 16? – удивился Чёрт.
– Песня такая есть… Они с неё балдеют… – нехотя пояснил Ангел, подумав, что старый Чёрт всё равно не знает этой песни и тем более не поймёт, почему лист бумаги чаще всего рвётся на 16 частей.
Но, к его досаде, Чёрт тут же понимающе хмыкнул вполголоса:
– Ага… На 4, и ещё раз на 4… А что за песня?
Собственно, Чёрт не был таким уж старым. Ему было только 40. Он считался опытным техником-искусителем, надёжным и добросовестным. Да и Ангел был не пацаном-практикантом, а 24-летним специалистом, окончившим один из небесных ВУЗов и уже пару лет проработавшим в должности спасателя. Но разница в возрасте (16 лет) была весьма заметной.
– Ну, как спасать таких придурков? Слава Богу, стихом дело закончилось! Могли и вены порезать в свои 16… – сердито продолжил Ангел.
– Закончилось ли… – с сомнением протянул Чёрт, пытливо взглянув на Ангела.
– Закончилось!– отрезал тот, допивая пиво, – смена у меня закончилась! Не ночь же до утра их пасти…
Чёрт также допил свой портвейн, аккуратно поставил стаканчик на скамеечку и почти безразлично поинтересовался:
– А помирить не пробовал?
– Помирить? – хохотнул Ангел, – после такого? Да они убить готовы! Кроме того, абсолютно друг другу не подходят!.. Да и надо ли? Какая может быть серьёзная любовь в 16 лет! И вообще – дебилы! Наркоманы потенциальные…
Ангел встал и, швырнув в траву бутылку, подытожил:
– Нет! Что разорвано – не склеишь! Как и их дурацкие стихи.
Чёрт тоже встал, разминая костлявые ноги в потёртых джинсах, и вдруг спросил:
– А стихи где?
– Я ж говорю, порвали! – раздражённо откликнулся Ангел, – То ли выкинули, то ли в карман сунули…
Чёрт удовлетворённо кивнул и, сосредоточившись на несколько секунд, материализовал над протянутыми вперёд ладонями ворох бумажных обрывков.
Ангел завистливо глянул на Чёрта. Он ещё не умел делать такого. А Чёрт присел на корточки и начал терпеливо раскладывать на песке разорванные клочки по порядку.
«В маразм впадает старикан…» – презрительно подумал Ангел.
– И вправду – на 16, – умилился тот, разложив, наконец, все куски так, как они были в целых листах, и прочёл стих на бумаге в клеточку, написанный парнем.
«Так он писал, темно и вяло…» – процитировал Чёрт.
– Чего? – не понял Ангел.
– Классику читать надо, – добродушно упрекнул тот и принялся за стих девушки, написанный на листке в линейку.
– Да… Гениальности и здесь не наблюдается… – задумчиво протянул Чёрт и замолчал, внимательно водя глазами по 32-м бумажным лоскуткам.
Ангелу надоело смотреть на это, и он уже, было, собрался уходить, но Чёрт вдруг еле слышно произнёс:
– Не склеишь, говоришь…
Он медленно протянул руку и стал неторопливо складывать из двух стихов один, используя левые и правые части от разных листов, надолго задумываясь перед каждым перекладыванием, щурясь и хмыкая, напоминая этим то ли раскладывание пасьянса, то ли анализ шахматной партии. Ангел недоумённо смотрел на эти непонятные манипуляции.
– Ну вот… Не Бог весть что… Но… Всё, что можно было сделать, – Чёрт, наклонив голову, оценивающе посмотрел на результат своего труда – 16 обрывков из 2-х разных тетрадок, составивших вместе один корявый, неровный и разноцветный как лоскутное одеяло, лист. Оставшиеся неиспользованными кусочки он растёр между ладонями, и те мелкой золой осыпались на песок, а сложенные вместе – при этом на мгновенье вспыхнули голубоватым свечением.
Ангел нехотя присел рядом с Чёртом и начал недоверчиво читать получившиеся из разных половинок составные строчки.

Если счастье разбилось – не стоит вертеть зря осколки его, будто пазлы
И, надеясь на милость, советы терпеть от всезнающей правильной касты.
Если счастье разлезлось – давай же сшивать мы его лоскуты прочной ниткой,
Невзирая на ревность, иголку втыкать, заглушая боль тихой молитвой.
Если счастье порвалось – спеши составлять полуслов ускользающий смысл,

Наплевав на усталость, воссоединять чувство – с чувством, и с мыслью – мысль.
Черепки битых ваз, серпантин рваных лент, тряпки модных когда-то рубашек…
Мы обрывками фраз, и обломками лет усложним расставание наше.
В такт дыша – подопрём мы щекою щеку, аккуратно, скрывая улыбку,
Неспеша соберём: черепок – к черепку, шов – ко шву и обрывок – к обрывку.

• 
• 
•