Ляля, 60 - 19 ноября 2009 03:54

ПОБАСЕНКА В ДОГОНКУ ПЕРВОЙ ЛЮБВИ. ВСПОМНИЛОСЬ.

Отсутствие жизненного опыта я компенсировала молчанием, неприступностью, рассудительностью, дамским поведением, взрослой манерой держаться, одеваться и причёсываться. Я тщательно продумывала внешний вид и ни за что в жизни не явилась бы перед дорогими очами вне образа. Это было непросто, потому что помимо Алика у меня был куча других знакомых и интересов. Платье, ногти, косметика, каблуки, духи, серьги и причёска были неуместны вне Алика.

Он иногда уезжал на хлопок на месяц и я возвращалась к привычным занятиям. Ела в ночной рубашке на крыше сарая в кресле черешню с ветки и читала. Шила кукол для спектаклей с соседскими девчонками вечером в круглом саду. Пела на концертах в том же садике. И что самое ужасное каждый вечер с соседскими 8-13 летними детьми играла в дворовые игры: прятки, догонялки, волейбол, джями, казаков разбойников, индейцев, войнушку, засады, куклы и дома в зарослях со столами, креслами, кроватями и прочее. Дралась.

Мы жили в небольшом районе частных домов с извилистыми улицами, круглым садиком, парком, скамейками, речушкой, тротуарчиками и вековыми деревьями. В общем, детям есть, где поиграть, покричать, попрятаться и поноситься.

Как-то играем мы в войнушку, лежим с пацанами, то ли в засаде, то ли прячемся. В кустах, на земле, прям в пыли, между улицей и тротуаром. На лицах гуашью изображены индейские знаки. Но враги нас выследили, и мы со страшными детскими криками вырвались грязные босиком из кустов на улицу под колеса какой то машины, оставляя на ветках клочья одежды. С бешеными глазами, ругаясь детскими ругательствами, я,
не обращая внимания, на выходящих из машины людей таскала врага за ворота и лягалась. Чувствовала себя замечательно.

Взрослые из машины решили, что у нас смертельная драка и стали ватагу растаскивать за шивороты. Меня тащила накрахмаленная Лена, а Алик с Петей других участников игры. Можете себе представить, что я чувствовала, вытирая счастливые сопли ладонями, размазывая гуашь и грязь, босая, в пыльных лохмотьях глядя на Алика глазами размеров с настольную лампу.
- Привет. Как поживаешь? Ты уже приехал? Как хлопок?
- Ты сука, смерть тебе. Поняла вонючка?! Ты в плену. Если бы не эти уроды., я б тебе .... уррроды.., - вырывался и плевался от Алика Максимка, мой десятилетний товарищ по детским шалостям и замечательным вылазкам на стройку и в горы.
- Вот тебя сопля уррродина, - и Максимка плюнул. Половина сопли повисла на груди Лены, половина на моих волосах.
- Максим, они не уроды, это мои знакомые. Алик, познакомься, это Максим.
- В другой раз, если позволишь. Прости, я сейчас занят, мы видимо вам помешали. Как освободишься, позвони, пожалуйста, мы будем у Пети. Продолжайте, не стесняйтесь. Петь, не будем им мешать, у них тут похоже свои разборки.

Заплеванная Лена уже презрительно садилась в машину.

Я едва помню выражение лица Алика. Наверное он аббалдел. И смех и грех. Но тогда я готова была от стыда провалиться сквозь землю.

- Ты сегодня прекрасно выглядишь, - сказал мне вечером Алик, катая по ночному Ташкенту. Он беззвучно смеялся и улыбался. Кто ему показался смешнее я оплёванная или Ленка оплёванная я не знаю.