Loona_Sun, 40 - 11 октября 2009 16:06

Она никогда не относилась к мужчинам серьёзно. Однако, выйдя замуж третий раз, решила, что менять мужей неразумно. Для смены декораций в хрупком театре земного бытия существуют любовники, поклонники и прочие претенденты на главную роль. По профессии Виктория была Свободным художником. Хотя, что такое свобода? Живопись была смыслом её жизни. Это была своего рода одержимость - свойство любого большого таланта. Жила она где-то там высоко в запредельном мире своей души. И живопись была то ли отражением этой сложной духовной жизни, то ли наивысшей её концентрацией. Глядя на лицо Виктории, на её фигуру трудно было что-то сказать... кроме того, что эта женщина самодостаточна и независима. ...Пожалуй, что то же чувство мы испытываем, когда смотрим на пантеру или тигра... Но живопись... не умела молчать. Она выдавала её с головой. По этим линиям, цветовым пятнам, игре света и тени можно было читать, как по книге её судьбы. И Виктория знала это и не боялась этого. Её жизнь вполне устраивала её, вернее другая форма была бы просто неприемлема для неё. Она и биографию свою толком не могла рассказать. Ну, это, как река - родилась из маленького родничка и течёт в Вечность. Ни прибавить, ни убавить. Он вошёл в её жизнь случайно. А может быть, и нет. Как и все свободные художники, денег Виктория не имела и поэтому, когда не было вдохновения, зарабатывала на жизнь, рисуя в парке карандашные портреты. Этого хватало... к тому же не требовало большой затраты энергии и времени. ...Она как раз читала "Опыты" Монтеня, подставив лицо под лучи нежного сентябрьского солнца, когда рядом раздался весёлый искристый голос, - девушка, а вы времени зря не теряете. Жаль вас прерывать... но может быть, обессмертите меня на холсте? - На холсте нет, а на ватмане, пожалуйста, - сказала она, с сожалением закрывая книгу. И тут её взгляд столкнулся с его взглядом. Это было нечто удивительное. Его глаза не были ни весёлыми, ни искристыми. Они были. высокими, как небо и такими же голубыми и бездонными. Небо бывает таким только в начале осени, в пору зрелости... когда становится трудно оторвать взгляд от его глубины и выразительности. Юноша был молод. Ему было не больше 27. Правильные черты лица, полные чувственные губы ещё больше подчёркивали очарование его глаз. Он был прекрасно сложен и со вкусом одет. Виктория поймала себя на том, что слишком долго смотрит на него. Он тоже молчал и смотрел. Пауза затянулась. И не зная, как прервать её, они почему-то одновременно рассмеялись. Виктория нервным движением руки поправила пряди длинных русых волос и взмахнула карандашом. Всё время пока она рисовала, он не сводил с неё глаз. Она чувствовала это сквозь трепет ресниц... сквозь шелест листвы... В уголках её губ мерцала лёгкая улыбка. Ей казалось, что время остановилось. ...Остаток дня они бродили по парку. Вдыхали влажный запах дубов, неистовый аромат цветов и лёгкое дыханье хвои. Перед самым закатом они стояли на изогнутом, словно бровь красавицы мосту, который, наклоняясь над водой, упивался собственным отображением и всё это вместе - мост и его отражение были похожи на зеркальный глаз или на всевидящее око. Их руки, как ласточки, проносясь над периллами, соприкасались... случайно... нежданно на миг или два и разлетались в разные стороны. А потом она, с трудом преодолев нахлынувшую истому, разжала губы и сказала, что ей пора... - Уже?! - вырвалось у него с сожалением. Она кивнула. Они договорились встретиться здесь же... через день. Их встречи стали частыми. Виктория не могла вырваться из-под притяжения его глаз. И часы, проведённые с ним, были для нее подарком судьбы, откровением свыше. Но сентябрь кончился. Наступил октябрь. И ей захотелось большего. Желание потеснило очарование. Её речь потеряла плавность, нетерпение всё чаще прорывалось в жестах, страсть зажигала взгляд, приглушала голос. Однажды она стремительно обняла его за плечи, а потом взяла его голову и быстро наклонила к себе. От вкуса её горячего пряного поцелуя он покачнулся и задышал быстро-быстро. - Ты живёшь один? - спросила она. - Да. - Пойдём к тебе. Через полчаса они оказались в обыкновенно тёмном подъезде, поднялись по лестнице и он открыл дверь ключом. Виктория вела себя так, словно она всю жизнь приходила в эту комнату такую тихую с удивительной аурой доброты и постоянства. У Виктории не было желания медлить. Она бросила взгляд на постель. Её вид вполне удовлетворил её. Она провела рукой по его щеке, взяла его руку в свою. но он не пошевелился. Виктория с удивлением не заметила никаких признаков его готовности лечь с ней в постель. - Мы так и будем стоять? - спросила она. - Ну, почему же, мы можем сесть, - сказал он спокойно. - Вот, как, - только и сумела она произнести. - Вы не совсем правильно меня поняли. Я не собираюсь становиться вашим любовником. Виктория подумала, что ещё немного, и она упадёт со стула, - то есть?.. - Я предлагаю вам стать моей женой. Руку и сердце, - добавил он и улыбнулся. - Видишь ли, ты никогда не спрашивал меня. Но ведь я уже далеко не девочка. Я замужем. - Я знаю. Она не спросила, откуда он знает. Только пожала плечами. - И тем не менее, - сказал он, - я хочу, чтобы мы поженились. Я люблю вас. Надеюсь, что и я вам не безразличен. - Конечно, не безразличен. Но я не могу выйти за тебя замуж. Прости, но я не хочу расставаться с мужем. Меня устраивает то, что есть. К тому же я старше тебя лет на десять... если не больше. - Но ты мне очень сильно нравишься, добавила она быстро, видя его протестующий взгляд. - Я очень хочу тебя. Он хотел что-то сказать, но она положила ладонь на его губы, - пожалуйста... не нужно слов. Я люблю, когда мужчины молчат. Мне нравится видеть их и... пробовать на вкус.

• 
• 
•