BossaNova, 51 - 26 июня 2009 10:12

СНЫ О ЧЕМ-ТО БОЛЬШЕМ

Мне сегодня приснился - кто бы вы думали?

Ельцин.

Борис Николаевич Ельцин, собственной персоной. В возрасте, уже отошедший от дел - и больной. Простуженный, с кашлем.

Будто бы я к нему в гости пришла. Не то домой, не то в Кремлевку - помню мраморные крыльцо и вестибюль, цветы в напольных вазах, двоих людей в голубых пижамах - врач и медсестра? Ну вроде того. Сначала они в комнате были, а потом Ельцин их отослал.

- Идите, - говорит, - мне с Мартой вдвоем поговорить надо.

И вот мы с ним разговаривали. Он сразу сказал, что он меня помнит, что мы с ним раньше встречались, лет пять назад, и хотя там было много других журналистов, он тем не менее меня запомнил - и после этого он меня читал и читает, и ему нравится. Все это было сказано с такой интонацией... знаете.... с такой душевной теплотой, которая больше всего и поразила меня в нем.

Меня совершенно потрясла эта не старческая - да он вообще стариком не выглядел, хотя понятно было, что лет ему уже ого-го, и вот от царства уже отрекся - нет, совсем не старческая, а широкая и сильная любовь к происходящему в нем. Он очень жизнелюбивый - и необыкновенно внимательный к тому, кто с ним рядом. Да.

Он говорил о политике и о ее смысле. Сказал, что ничуть не жалеет, как прожил жизнь.

- Я вот такой как есть, я иначе-то не мог, - сказал и улыбнулся.

Улыбка у него чудесная - не то что у некоторых. А впрочем, я его во сне ни с кем не сравнивала, он там был единственный.

В середине разговора он что-то вспомнил - и сказал, что в разговоре у нас есть и запретные темы.

- О чем мы с вами никогда не будем говорить, так это об истории с... - тут он произнес какое-то название американской газеты, не то журнала, что-то вроде "Нью-Йорк Экспресс" или "Нью-Йоркер".

Я очень удивилась: мне бы и в голову не пришло об этом спросить, хотя бы потому, что я была не в курсе, что там за история такая приключилась.

- А то вот одна американская журналистка Синди ... - тут Ельцин назвал фамилию, но я ее, опять-таки, не запомнила, - стала меня расспрашивать об этом... Надоело уже!

Он стукнул кулаком по дверце шкафа, около которого стоял, одеваясь - шкаф задрожал.

- Я ей говорю: почему о важном не спрашиваете? Почему о такой... ерунде?!

Я согласилась с ним. Ну действительно, у Бориса Николаевича были темы поважнее американских изданий.

Я помню, что он надел синий костюм. Не темный, но и не яркий - просто синий. И оказался вдруг... очень стройным. Красавец просто.

- Хорошо сидит, - с явным удовлетворением в голосе сказал он. - Портной хороший. Ну дорого же.

Дорого, по его мнению, означает хорошо. Вернее, не так: дорогое обязано быть хорошим, не то... Вот что "не то" - лучше не проверять.

Потом мы стали прощаться, он вышел к товарищам в голубых пижамах. А я прошла в соседнее небольшое помещение, которое на деле оказалось громадной застекленной лоджией, и открыла окно. Сомневалась, стоит ли это делать, все-таки БН простужен. Но все-таки открыла, подождала немного - и закрыла. Чтобы духота хоть чуть-чуть ушла.

Затем, как это бывает во сне, картинка поменялась. Я сидела в ресторанчике с не очень знакомыми мне молодыми девицами, одна из которых, страшно гордая, вещала о том, что вот она какая крутая, что вот она журналистка, у нее такие связи, пам-па-рам-па-рам...

Я ей задала какой-то вопрос, она стала отвечать, вставляя обширные цитаты на английском. Я английский знаю, поэтому слушала спокойно. Один раз сбилась и переспросила:

- Sorry, what? Sorry, sorry...

Девица торжествующе улыбнулась и стала говорить, что у нее такой акцент, потому что она только что была на стажировке в Штатах, и вообще...

- А ты вообще чо? - спросила она потом. - У тебя кто спикеры-то?

Я позлилась немножко, а потом сказала:

- А вот Ельцин. Я у него в гостях недавно была.

Девица оторопела и вытаращила на меня глаза.

- Да ладно? Ничего себе... Слушай, а сколько же тебе лет?

- Сорок, - сказала я.

- Ни фига себе... Я думала, максимум тридцатник.

Поскольку эти последние вопрос-ответ-реакция со второй половины апреля повторяется с завидной регулярностью, то я на него даже внимания не обратила. Разговор пошел дальше о чем-то другом, а я стала думать о БН. О том, что он держится молодцом, и такой умница. Не свалит ли его эта простуда? Да нет, он еще молодой, ну что ему какой-то там кашель... Не о чем беспокоиться.

В таком вот умиротворенном настроении я стала постепенно просыпаться. И еще не открывая глаз, с ужасом вспомнила, что Ельцин... умер. Два года назад.

К чему этот сон, в чем его смысл? На такое короткое время я обрела замечательного, великого друга - и сразу же его потеряла. Во сне, сидя в его комнате, я все время ощущала, что он - большой. Умный, решительный, жесткий, когда потребуется. И удивительно теплый, душевный.

Да, а в реальности я его не знала нисколько. Никогда не имела отношения к политической журналистике, и видела БН только по ТВ.

Девица эта вот еще... Знаете, я ее лицо так хорошо запомнила почему-то, что если встречу сегодня на улице - узнаю.

Напишите, что вы чувствуете.