Karl_de_Cori, 42 - 14 февраля 2009 23:13

...
Резкий звук - стук шаров. Зеленое потертое сукно, по которому раскатывается разбитая пирамида хорошо освещено тремя лампами. Фриц неторопливо обходит стол, натирая кончик кия мелом.
- Первый в правый угол.
Я согласно киваю, несильно затягиваясь сигаретой, и резким движением кия посылаю шар в лузу. Мы играем уже часа три. Количество партий я бросил считать. Фриц вторую неделю подряд вытаскивает меня в этот клуб погонять шары.

В первый раз я увидел его на вручении студенческих билетов. Дело было в маленьком студенческом театральном зале, декан факультета восседал на сцене за широким столом. Секретарь называл имена. Названный поднимался, принимал билет и рукопожатия декана. Я опоздал минут на десять, но сильно не переживал - моя фамилия никак не могла попасть в начало списка. Пробрался в зал и поспешил занять свободное кресло. Очередное имя.
Резкий звук – стук каблуков по деревянному полу. Высокий белокурый человек уверенно и широко идет к сцене. Жесткий, на каблук, шаг подкованных казаков по сцене раздается эхом в зале. «Забавно. Надо будет пообщаться», - отметил тогда я про себя. Остальные события, я уже не слишком четко помню. Знакомства с группой, преподавателями стерлись за эти годы. Только шаги Фрица, его уверенность все еще свежи в моей памяти.

Внешне Фриц напоминает солдата элитных частей рейха, настоящая белокурая бестия waffen-SS „Nibelungen“. За свою внешность он и получил такое прозвище в нашей студенческой компании. Нас многое объединяло уже тогда, поэтому мы быстро сдружились и не разошлись даже после учебы. Он часто приезжал в гости с бутылкой вина, не всегда предупреждая или предупреждая в последний момент, но меня такие визиты совсем не раздражали, я был готов его впустить в любое время.

Сигаретный дым висит над столом. Запотевшие бокалы с пивом стоят на столике. Пепельницы меняют часто, но наполняются они еще быстрей. Мы увлечены игрой, разговор идет только об игре. На улице давно стемнело, в баре клуба заиграли музыканты, разминаясь. Значит, скоро начнется ночное выступление стриптизерш. Шелест мела, удары шаров, прерывает девичий смех. Две высокие молодые девушки прошли в бильярдный зал. Про себя отмечаю стройную фигурку длинноволосой темной шатенки в облегающем темном платье. Мимолетный взгляд на подружку. Возвращаюсь к игре. Фриц, как раз установил новую пирамиду, разбивать которую мой черед. Девушки о чем-то разговаривают и громко смеются, отвлекают от игры. И мне все труднее становится не обращать внимание на шатенку - платье слишком соблазнительно облегает ее фигурку. Как мы с ними познакомились, не столь важно. Дальше затеялась долгая канитель легкого флирта, бильярдных партий, денсинга и развязных шуток. Вечер закончился ранним утром на пороге чужой квартиры, долгим поцелуем и моим обещанием позвонить вечером. Позвонить Хельге.

Уставший, я пошел домой, Фриц уехал еще раньше - проводить Джуд. Падающий снег в свете фонарей был похож на паутину в каплях росы. На улице было как-то особенно зябко и одиноко, точно я опять стою один в пустой квартире пасмурным осенним днем, слушая блюз дождя на подоконнике. В такие моменты ты всегда чувствуешь нереальность декораций своей жизни - это не ты, это не с тобой, это кино. Кино идущее в зале, где показывают черно-белые ретроспективы, где ничего, кроме попкорна и колы, не связывает тебя с реальностью. Впервые я почувствовал такое одиночество в лет двенадцать, когда неожиданно шум и суета класса, скрип мела по школьной доске резко затих, будто кто-то отключил звук. Класс, знакомые лица, да и я сам, все стало казаться театром. Театром с застывшими или чересчур статичными актерами. И можно встать и пройтись, и тебя никто не заметит. Ты только невольный наблюдатель уже свершившихся событий, словно шагнул на несколько секунд назад, туда, где властвуют Лангольеры.

Вот и тем утром меня захлестнуло похожее чувство. Сырые громады домов и никого нет на улице. Мне не хотелось спать, расхотелось домой, и я просто шел. Шел, оставляя следы на засыпанным свежим снегом асфальте. Незаметно для себя я дошел до парка, я понял это, когда пропал шум автострады. Длинный черно-белый коридор из ветвей деревьев уходил вдаль, конец его терялся за поворотом, словно это была дорога в страну грез.
Резкий звук - скрежет колесика зажигалки по кремню, слышно, как потрескивает табак в сигарете от сильной затяжки. А впереди - длинная белая дорога. Дорога, ведущая к обрыву.
...

• 
• 
•