Анютка, 36 - 29 октября 2008 13:36

Молитва матери
Друзья заранее прошу прощенья, быть может, и не время вспоминать, а я вот вспомнил все мгновенно, деревню нашу дом, отца и мать. Отец и мать мне часто говорили: «Сыночек милый к Богу обратись»! И ежедневно обо мне молились, но я любил совсем другую жизнь. Вино, друзья и сотни развлечений мне ослепили сердце и глаза, и ослепленный с диким наслаждением смотрел я в рюмку, а не в небеса. Молитвы для меня страшнее ада были, о Боге я и слышать не хотел. Летели дни я жил в грязи и пыли, и думал я, что в этом мой удел. Мне не забыть, наверное, навеки тот страшный день. Отец мой умирал, из материнских глаз слез вытекали реки, а я стоял хмельной и хохотал: «Ну, где же Бог твой? Что ж он не спасает? Он исцелитель! Что ж ты не встаешь? Без Бога люди умирают и ты отец, как все в земле сгниешь». Отец подумал и сказал сердечно: «Я жив еще, а ты сынок мертвец! Но знай, что мертвым ты не будешь вечно, и скоро воскресит тебя Творец». Отца похоронили, мать молилась, в втройне молилась о душе моей. Потоки, что за меня пролились, я не забуду до кончины дней. Ну, а тогда я думал по- другому. Была, противней мать мне с каждым днем и вот однажды я ушел из дома глубокой ночью, словно вор тайком. Тогда кричал я: «Вот она свобода» Теперь я волен в мыслях и делах и я не знал, что жизнь это болото, ступил на кочку и увяз в грехах. И жизнь мою как щепку закружило, в водовороте суеты и зла. С начало хорошо кружиться было, но в скорее закружилась голова, и стал ужасной не посильной мукой мне каждый шаг и каждый поворот. Вино- источник зла и тысяча лишений. Приятный круг он многих потопил, но есть источник счастья и спасенья, не пил я из него я из бутылки пил. Друзья - обманчивое слово в водовороте есть и этот круг. О, если б жизнь моя могла начаться снова, со мною был бы один единственный и верный друг. Круг развлечений в золото одетый, как ярок, меня он ослепил. Я был слепым, не видел рядом света, и в страшном мраке по течению я плыл, но кто же мог спасти меня от смерти? От всех грехов влекущих так на дно. Не человек, не человек поверти. Ответьте кто? Ответьте же мне кто? Метался я не находя ответа. И вот однажды летом в сильный дождь, на улице я друга детства встретил. И от волнения забила меня дрожь. Предстал вдруг предо мною милый образ, лицо печальное и мокрые глаза, забилось сердце, задрожал мой голос, а вырвались безумные слова. Ну, как там мать? Меня хоть вспоминает? Наверное, уж прокляла, хочу заехать до все время не хватает, сам понимаешь то работа то дела. Дела! Работа!- помолчал бы лучше. Дела твои не трудно угадать. Я расскажу, ты только сердцем слушай, про то, как позабыла тебя мать. Когда ты скрылся мать твоя от горя, вся посидела ведь тобой жила. И каждый день, с невзгодой лютой споря, шла на распутье и тебя ждала. И руки простирая к небу, молилась во имя пролитой крови. Она стояла влитая в дорогу, столбом Надежды Веры и Любви. Ну а когда стоять была не в силе, когда она совсем слегла, кровать к окну придвинуть попросила, смотрела на дорогу и ждала.… С души стремительным порывом слетело, равнодушье в раз задрожал и прошептал пугливо: «Она еще жива сейчас?» Сейчас не знаю, уезжал, дышала и говорила нежные слова: « Сыночек, милый ты придешь, я знаю». А ты говоришь работа и дела. Я побежал подстегнутый как плетью, одним желаньем жгучим, как огонь увидеть мать, не опоздать, успеть бы. Успеть, пред ней покаяться во всем. Вокзал, поезд и одно, в висках стучало молота сильней. Хотел не думать, но напрасно, снова слышалось мне Скорей, Скорей. Вот станция. Я вышел из вагона, меня трясло и что-то жгло внутри. Я в ночь шагнул, дрожа со страной болью. От пламени горевшего внутри. Знакомая дорога, деревья. Но только незнакомый сердца стук. Вот кладбище за кладбищем дорога, могилы. И отца я вспомнил вдруг. И ноги как-то сами повернули, и в тишине зашелестев листвой. Меня к его могиле потянули. Заросшей и заброшенной травой. О если б я тогда имел терпенье, я шел до боли напрягая зренье. Склоненная березка значит здесь! Впервые в жизни встал я на колени. Отец прости безумную ошибку. Ты прав ты жив, я слышу шепот губ. Стоишь ты предо мной твоя улыбка. А я зловонный загнивший мерзкий труп. Но я любовью и заботой к маме, сотру, все прошлое клянусь. А если… мать уже в земле? И сердце снова бешено забилось. Я оглянулся тьма кругом. И вдруг луна окрестность осветила, и я увидел рядом свежий холм. И лишь луна и звезды знают, как я со стоном на могилу пал. И мамин холмик обнимал, рыдая и землю по сын овне целовал. Ты слышишь мамочка, родная. Не надо не молчи, открой уста! Давай молится вместе дорогая! Встань мама, встань. Но холм молчал могильным тленьем. Кругом ни звука, словно мир уснул. И тут я понял, кто мне даст прощенья, и с воплем руки к Богу протянул. И эта ночь последней ночью стала. Моей безбожной жизненной ночи, она открыла мне слепые очи. И я увидел новый чудный мир. С тех пор живу с Господом Иисусом. Мое в нем счастье, жизнь и чистота. И сотни раз сказать не побоюсь я, что не смыслю жизни без Христа. Когда я вижу пред собой картину. Заплаканную сгорбленную мать, а рядом гордого напыщенного сына, от всей души мне хочется сказать: Вы матери имеющие сына, про стрите ваши руки к небесам. И верьте, что молитвы ваши сильны, творить и после смерти чудеса. Вы сыновья, забывшие о Боге! Взгляните на молящуюся мать, и встаньте рядом, чтоб в своей дороге Вам это не пришлось пожать.
[/COLOR]

• 
• 
•