Иришка, 36 - 28 октября 2008 11:39

Сука. Маленький курортный роман.
I dedicate this story T. S.

Прощай, детка –
Жаль, но это так.
В моей клетке
Не быть тебе никак…


- Что будешь?
- Кофе… С коньяком.
Она сидит напротив меня и улыбается. Стандартной, дежурной улыбкой. Здесь, на своей территории она кажется ещё более недоступной. Я не видел ее полгода. Она осталась такой же и одновременно сильно изменилась. Сейчас передо мной сидит уверенная в себе молодая женщина. Она выглядит гораздо старше своих лет. Упрямая складка в уголке губ, отточенные жесты,…боже мой, как все это знакомо! Только теперь это приобрело некий какой то лоск что-ли… Тогда, на побережье она казалась рано повзрослевшей девочкой, теперь она – ухоженная женщина без возраста. Те же светлые волосы, тежи губы, с блестками помады, тот же хрипловатый низкий голос, тот же легкий запах табака, смешанный с терпкими духами… Но она другая. Слишком красива, чересчур идеальна. Как манекен в витрине.
Пальчиком с французским маникюром она водит по стеклянному столику. На ней темные очки и вместо ее глаз я вижу только свое растерянное лицо, раздвоившееся в черных стеклах. Хорош я сейчас рядом с ней! ....растерялся в незнакомом месте…
Как она может сохранять спокойствие после всего, что было?! Давно ли она признавалась в любви, говорила, что безумно соскучилась… Она плакала в трубку, умоляла меня приехать, а теперь… дежурная улыбка, дежурные жесты.
Мне нечего сказать. Полгода я готовил слова для нашей встречи, а теперь ни одна фраза не лезет из горла. От нечего делать закуриваю.
- Такие же куришь… Как тогда… - мечтательно протягивает она. В последних ее двух словах чувствуется искренность. Да, девочка моя, как тогда, полгода назад…

Наш курортный роман начался просто – она подсела ко мне за столик.
- Это ваше место? – она села, откинувшись на стуле, и закурила. Уходить она явно никуда не собиралась.
- Ничего страшного… - на минуту теряюсь и начинаю мямлить. Как она не похожа на остальных девчонок! За месяц пребывания на побережье я выучил здесь весь женский пол и условно разделил их на три типа:
- «Шлюшки» в коротких юбках, которые еле прикрывали их далеко не всегда идеальные пятые точки,
- «Местные» - не обязательно местные в буквальном смысле. Просто выглядят как деревенские Мани – с прямым пробором и скоромно-похабным взглядом. Брррр…
- «Гламурос» - штучки, не всегда адекватные, но среди них время от времени попадаются вполне симпатичные экземпляры…
Четвертый тип – это женщины за тридцать, которыми я не интересуюсь. А потому и не выделяю их как отдельную категорию.

Она – другая. Она – недоступная, надменная, шикарная сука, которая сидит напротив меня и кривит губы в торжествующей улыбке. Она знает, что сейчас во всеоружии: строгое платье плюс туфли на высоченных каблуках, прядки светлых волос назойливо касаются губ. Лифчика на ней нет. Она этого и не скрывает, намеренно не поправляя глубокий вырез.
Так больше не был одет никто, но она только ещё больше привлекает внимание из-за этого.
Вижу блестящие глаза парней за соседним столиком и поскорее сажусь рядом с ней. По крайней мере, сегодня, никому ее не отдам.
Через полчаса я уже ее обнимаю, руками изучаю это горячее податливое тело, целую ее губы, щеки, плечи, шею… Мне наплевать, что кругом полно народу.
Она – одно сплошное противоречие. Почти звериный блеск в глазах слабым эхом отдается в ее робких ласках, сумасшедшие поцелуи чередуются с остренькими шуточками, время от времени, неприятно жалящими. Сука… Самая настоящая сука.
Сильнее сжимаю ее. Она – со мной. И в то же время где-то далеко…

Приходим к ней в номер. В спешке ей с трудом удается закрыть за нами дверь. Никогда с девчонкой я так не терял голову. Я вжимал ее в кровать, стремясь убедится, доказать себе и ей, что она – со мной. Здесь и сейчас. Она – моя.

Утро. Вернее день. С трудом открываю глаза. Она стоит около окна и курит. Спущенные на бедра, рваные на коленках джинсы, ссадина, проглядывающая сквозь голубую грубую ткань, маленькие пальчики на ножках, выглядывающие из-под джинсов, накрашены красным лаком. Белая майка, массивный браслет на середине руки делают ее хрупкой девочкой-подростком…
Она поворачивается и смотрит на меня. Только сейчас я отчетливо вижу ее глаза. Ярко-голубые, чистые, как у ребенка. Но если присмотреться, можно уловить в них вчерашних чертиков.
От вчерашней суки, умопомрачительной шикарной суки, осталась лишь слабая тень, эхом плывущая от ее движений: вот она выгнула спинку, выдыхая струйку дыма вверх, поставила ножку на низкий подоконник, мимолетно улыбнулась мне. Этого достаточно, вполне достаточно, чтобы потерять голову.
На ее опухших за ночь губах остались редкие блестки помады…

Дальше весь отдых полетел к чертям. Я жил от встречи к встрече. Каждый вечер, встречаясь с ней, я забывал, кто я и как меня зовут.

Так пролетела неделя. Неожиданно мне приходится уехать. Срочное дело, которое я никак не могу отложить. За три часа до отъезда пишу ей смс и прошу встретиться. В ответ получаю холодное: «Извини, не вижу в этом смысла. Счастливого пути. Пока…»

Сука, сука, тысячу раз сука… С трудом удерживаю себя, чтобы не пойти к ней и не высказать все. Смысла она не видит! Гадина… Ненавижу.

Через два дня она опять объявляется. Пишет, что скучает, просит прощения… Не могу удержать себя и отвечаю ей. Завязывается переписка.
Чёрт возьми, она живет от меня за тысячу километров в чужой стране, в огромном мегаполисе! Она тогда правильно написала: во всем этом нет смысла. Но удалить ее номер я не могу. Всех новых и старых подруг я сравниваю с ней, и она возвышается над ними, затмевая одним движением, одной легкой улыбкой.

• 
• 
•