Виталик, 41 - 22 октября 2008 11:34

День выдался на редкость морозным и снежным, хотя в воздухе уже чувствовался запах весны - бывает такое в марте.
Смаков поежился от пробирающего до костей утреннего холода, сделал несколько согревающих упражнений и, сверкнув стеклами очков, принялся крепить лыжи.
Володя решил сделать сегодня последний лыжный бросок, так сказать, отдать дань уходящей зиме, а также отдохнуть от городской суеты, попариться в баньке, ну и, естественно... Ради этого он и притащился вчера на дачу, прихватив с собой упирающуюся Лапочку, которой совсем не улыбалось переть в такую стужу за столько верст под Бронницы.
Но обещанная банька с веничком и хуем сломили сопротивление супруги. И вот теперь...





Смаков оттолкнулся палками и резво покатил.
"Ни хуя Лапочка не понимает в лыжной гребле! - размышлял Володя, усиленно работая руками и ногами, заодно рифмуя. - А в ебле?"
Мысли его, как и лыжня, неслись дальше.
"А уж в баньке и поебаться не грех!"
Перед взором Смакова замаячила разухабистая жопа Лапочки.
"Но это все после лыж! - отогнал наваждение Смаков. - Вначале здоровье, а уж потом ебля. Ебля требует здоровья! Дура Лапочка, что не пошла со мной на лыжах..."
Так в приятных размышлениях Вовка отмахал первые пять километров своей дистанции и вошел в лес. Лыжня весело запетляла среди деревьев.
Смаков чувствовал огромный прилив сил и энергии, в том числе и в паху. Проще говоря, хуй стоял, как лыжная палка.
Жопа Лапочки сформировалась перед его глазами во всей своей красе. Хорошая такая жопа, упругая.
"Нырнуть бы сейчас под одеяло - и к этой жопе!"
Смаков остановился, перевел дыхание, протер линзы очков и попробовал успокоить вздыбленный хуй, переведя взгляд на окружающую заснеженную природу.
"Ну и мороз, однако! Не скажешь, что уже март..."
Трасса вынесла его к озеру и запетляла по берегу. Половина пути была пройдена.
"Хорошо-то как! Самое время поссать..."
Уткнув палки поглубже в снег, Вовик пристроился у деревца и оттянул резинку треников. Хуй вывалился на свет, исходя паром и струей мочи.
Струя из неподзалупленного члена, разбрызгиваясь, попала на треники и пальцы, а также обмочила крайнюю плоть. Из-за того, что он не успел подзалупить, поссать от души не получилось. Крепкий мороз резко стиснул нежную залупу своими тисками. Вовка быстренько упрятал хуй в штаны, забыв даже стряхнуть.
Пару километров он усиленно работал, разогревая мышцы и ощущая неприятный холодок от обоссанных штанов. Вскоре прорезалась и некая чесотка в залупе. Тем временем чарующая белизна жопы Лапочки вновь явилась его взору, на этот раз раскоряченная на четырех точках.
Хуй Вовика пошел было на подъем, но резкая боль в залупе заставила его ахнуть. Он потерял управление и наебнулся харей в сугроб, не заметив припорошенную кочку.
Кое-как высвободив спутавшиеся лыжи, Вовка решил осмотреть пах. Но когда он оттянул резинку портков, чтобы вытащить хуй, то чуть не обмер от увиденного.
Хуй крайней плотью примерз к трусам, а те, в свою очередь, к обоссанным подштанникам и треникам, на которых красовалась изумительная корка льда.
- Ебаный в р-о-от! - завизжал во весь голос Вовка.
- В р-о-от! - насмехаясь, ответило ему эхо окружающего леса.
- Хуй примерз! - чуть не плача, завопил Вовик вторично и попытался оторвать шкуру от штанов.
Резкая боль пронзила все его тело. И тут Вовка вспомнил, что обмороженные части могут и вообще оторваться...
Глаза его вылезли из орбит, а внизу что-то тихо тикнуло, разливая новый прилив боли.
"Надорвал?" - похолодел от ужаса Смаков.
Он уже представил, как обмороженная крайняя плоть отрывается от тела члена и остается висеть на портках ледышкой.
Трясясь не столько от пробирающего мороза, сколько от страха за свое сокровище, Смаков сунул в штаны перчатку для согрева мудей и что есть силы заспешил домой.
- Ебаная ты, Лапочка! Ебаные эти лыжи! И на хуй мне усралась эта дача!
Он несся назад, уже не разбирая дороги, напрямки. Он проклинал на чем свет стоит свою сопящую у печки жену, что явилась ему на лыжне в таком похабном виде. Он проклинал коварные ссаки, которые промочили штаны.
"Неужели отморозил? Да разве бывает такое?"
Он не помнил, на каких парах долетел до дачного поселка. Над некоторыми домами вился веселый дымок.
Он влетел в дом, а затем в комнату, где, повернувшись к печке сракой, вовсю безмятежно похрапывала Лапочка.
- Ксюха! Я хуй обморозил!
От обиды Смаков что было мочи влепил ногой по кровати.
Лапочка аж подпрыгнула спросонья.
- Что, угорели? - вращая башкой, затараторила она. - Я же говорила...
- Если бы угорели! - подпрыгивал на одной ноге Вовка. - Я хуй обморозил, пока ты тут спишь и пердишь!
- Да чтоб тебя!
Лапочка, потряхивая сиськами, бросилась к мужу.
- Кто тебя понес в такой мороз кататься на лыжах? Ты что, ку-ку? - затараторила она, быстро ставя в печь кастрюлю с водой. - Сядь, урод! Ну-ка покажи...
Смаков плюхнулся на подставленный стул и выставил покрытые коркой портки.
- Я поссал... а он... примерз... - сбивчиво пролепетал он. - Лапочка, как же мы без хуя?
- Я чего-то не поняла, - осматривая корку на штанах, рассудительно сказала Лапочка. - Ты что, обоссался на лыжне?
- Да если бы!
И он сбивчиво поведал жене историю своего приморожения.
- Ну не успел подзалупить - так ссать захотелось! Да и не стряхнул как следует! Забыл!
- Ну ты и привет! - оттягивая штаны, принялась приговаривать Лапочка. - Так, посмотрим... Во как примерз! - выкатила она глаза на чудо.
- Ты глянь, не надорвал ли я... Крови нет? А-то ведь сосулька...
- Сейчас мы его водичкой горяченькой отпарим...
- Я же того... Только и думал, как побыстрее к тебе... к жопе... Как поеб-бемся от души, а тут такое...
- Все, Смаков! Отъебался ты! - усмехнулась Оксана, обмакивая в кастрюлю тряпку.
- Да ты не пизди ли

• 
• 
•