Михаил, 48 - 17 сентября 2008 15:18

Он уже вторую неделю до глубокой ночи торчал в студии. Его не устраивало всё. Качество своей игры, голоса, аранжировок. Единственное чем он был доволен – это работой коллег. Два месяца назад он принес новые тексты и наметки на музыку к ним. Это в корне отличалось от того, что было раньше. Стало более романтичным и нежным. Теперь шла кропотливая работа над доводкой. Решили кое-что добавить из репертуара других исполнителей. Ему пришлось вспомнить полузабытый английский. Но его не устраивало только качество его работы. Поэтому он часами занимался. Как-то пообещал пригласить на один из концертов свою хорошую знакомую. Вот и лез теперь из кожи. Но… Случилось всё наоборот. Теперь он это делал просто для себя. Правда, из-за нервов постоянно рвались струны на гитаре. А коллеги посмеивались. Однажды, играя «Ocean Waltz” он умудрился разом порвать сразу две струны. Причем вторую и третью. На что барабанщик заметил: «Нервничает». Потом кто-то привел в группу девушку. Это был маленький дьяволенок в юбке. Шустрая. Маленькая. С очень чудным голосом. А на сцене она превращалась в спокойную кареглазую хищницу, способную съесть и не подавиться. Это позволило им варьировать программу. Появились еще пять песен с женским вокалом. Их не было с того самого июльского выступления.
Теперь он опять сидел в одиночестве и «мучил» гитару. Только теперь это уже не был тяжёлый рок, а нечто более романтичное в акустическом варианте. Никто не подошёл и не обнял его за плечи. Никто не спросил, с чего он так рьяно уже несколько месяцев пашет здесь до ночи. Хотя так бы хотелось. Ибо даже репертуар специально подбирался, да и песни писались о ней и для неё. Всё это проносилось в голове, пока он извлекал из гитары инструментальный вариант “Fragile”. Дзынь… Лопнула первая струна.
- Да идить растудыть. Сколько ж можно. Видимо кто-то вспоминает.- Выругался он.
Он отключил аппарат. Выключил свет и пошёл домой.
И дома ему не спалось. Отчего-то в голову лезла теперь уже проза. Добрая чувственная. Включив компьютер, набил сразу же две главы своего романа. Он писал его уже больше пяти лет. С разным успехом. То бросал это занятие, то начинал заново. Теперь его прорвало. Только под утро ему захотелось спать. И даже во сне он готовился к выступлению, вероятность которого с каждым днём стремилась все больше и больше к нолю.

• 
• 
•