Риса, 42 - 30 марта 2008 18:52

Конечно, то, что произошло со мной, нельзя было ни забыть, ни исправить. А ведь мне было всего лишь 22 года! Каждый день об этом думала – когда больше, когда меньше. Только лягу на диван – и тут же нахлынут мысли... А утром просыпаюсь и говорю себе: мир прекрасен! Вот моя записная книжка, вся исписана тем, что я должна сегодня сделать... Главное, ничего не забыть и все успеть. Время было каким-то удивительно разноцветным. ...Потом у меня появился мальчик Кирилл – мы с ним вместе были целых три года – он заполнил пустоту, образовавшуюся после Никиты. Сколько он меня выносил на руках, сколько мы с ним всякого пережили... Но вот вместе не остались – знаете, его дорога пошла иначе, как-то немного чужими стали, внутренне отдалились друг от друга. Значит, и это надо было пройти... Но все же на том этапе он многое мне дал, помог выстоять, и я ему многое дала. Поэтому расстались без надрыва. Прошло всего два месяца после больницы – и я вернулась к работе хореографа. Поначалу мои девочки из «Гелиоса», детского спортклуба, приходили заниматься ко мне на дом. Встречала их на коляске. А после Нового года стала на протезы и сразу помчалась на работу. Так не терпелось влиться в прежнюю жизнь! Более того, в тот же вечер поехала в Театр оперетты – и поняла, что жизнь продолжается.
Единственное, надо было привыкать к себе другой – ведь мир стал восприниматься совершенно по–иному. Да и люди тоже... Раньше ничего не замечала, все было ровно да гладко, а теперь стала иначе воспринимать людей – их энергетику – не то человек сказал или не так посмотрел, а я все переношу на себя. Все обостренно, обнажено.
И одновременно сама стала терпимей, участливей. Начала привыкать к своему новому образу – молоденькая девушка с палочкой... С этой мыслью нужно было не только свыкнуться, но и жить. Часто ловлю на себе чужие взгляды – многие смотрят искоса, пристально, что-то говорят вслед. В толпе до сих пор не могу находиться, не знаю почему – ощущаю психологический дискомфорт. А раньше такого, конечно, и в помине не было. То есть выйти на Крещатик в выходные и пройтись, как бывало прежде, меня уже не тянет. Зато хочется на природу, посидеть с удочкой у озера. Словом, побыть наедине с собой. Мне приятно поболтать о пустяках с братом. Даже помолчать. За мной будто захлопнулась дверь!.. И ко всему этому, новому для себя мироощущению, я до сих пор привыкаю. А прежде – меня нельзя было остановить!
Мы все, пока здоровы, не задумываемся над простыми вещами – как едим, дышим, двигаемся. Для меня стало открытием, как много вокруг нас людей с физическими недостатками, увечьями, с неустойчивой психикой. Но что поразило еще больше – у нас огромная масса людей как бы нормальных с виду, с руками и ногами, а по существу инвалидов. Поэтому я благодарна судьбе за все, что со мной произошло – я получила дар видения! Да, жизнь моя раскололась надвое, на до и после. Но вот сколько ни задумываюсь, понимаю: мне прозрение такой ценой досталось, кому-то – по-другому. А почему мне именно так? Да потому что, видимо, я могу все выдержать. Значит, я сильнее других! А еще удивило то, как мне не терпелось снова увидеть балетный станок, вдохнуть запах сцены! Я дрожала при мысли, что впереди – работа, хореография, которой было отдано столько лет и от которой я, вопреки всему, не собиралась отказываться. Я физически ощутила расхожее выражение – год за три. Повзрослела в одночасье. И вот теперь, в новом качестве, для себя и для всех, я должна была отстаивать право заниматься любимым делом – танцами. Да, будучи без ног – балерина на протезах. У нас ведь как относятся к инвалидам? Как к людям даже не второго, а скорее третьего сорта. Гуманистические принципы только на словах, а на деле увечные и калеки у всех как бельмо на глазу. Мы разучились сострадать и жалеть, мы не слышим друг друга!.. На Западе по–другому: никто не мешает инвалиду найти себя в новом качестве, не мешает самореализоваться. Безногие без проблем пользуются метро, автобусом, поездом, пускай и сидя в инвалидных колясках, посещают концерты, выставки – они не выброшены из жизни! А сколько у нас людей спиваются на этой почве, теряют веру в себя и вообще во что-либо? Конечно, пережить подобное очень сложно – и физически, и морально.
В моем случае руководство детским клубом «Гелиос» заняло равнодушно–выжидательную позицию – абсолютно ни в чем не помогали и просто наблюдали: когда же она оступится. Но они не знали, с кем имеют дело. Тогда я просто-напросто все взяла в свои руки – и сама стала ходить по инстанциям. Зал для занятий был в аварийном, жутком состоянии, а я не могла допустить, чтобы дети дышали пылью – это при их-то нагрузках! Себя не хвалю, но скажу: какой я упрямой была и до всего случившегося, такой и осталась. Мой принцип: если я не сделаю, то за меня это не сделает никто. Причем я не хожу в роли просительницы – я требую! При желании можно всего добиться и достучаться – просто стены надо пробивать разные. Тороплюсь жить, все делаю одновременно: работаю и учусь. В 2000 году поступила в Международный университет «Украина» (театральный пришлось оставить) – здесь учатся наравне со всеми инвалиды – незрячие, глухонемые, спинальники... Сюда приходишь и радуешься, настолько удивительно благожелательная атмосфера – ты нужен и в тебе нуждаются! Учусь на факультете филологии и журналистики и одновременно решила досконально выучить немецкий. А почему бы и нет? Все при мне, только успевай! Закончив, буду иметь еще две профессии – редактора и журналиста. А дальше, думаю, в аспирантуру. Вот такая программа–минимум. И выполнить ее в первую очередь важно для меня. Эту цель я сама себе поставила и обязательно достигну ее. По-другому жить не умею.

Елена Слабошпицкая

• 
• 
•