Валькирия, 34 - 19 января 2008 20:45

Этот рассказ написан моим другом, меня от впечатлил до глубины души и я хочу поделиться этим с Вами!!!

НЕВОСТРЕБОВАННАЯ НЕЖНОСТЬ


Дорогой мой читатель я понимаю что рассказ большой но почитать его стоит)))

Глава 1.

«Мама, мамочка, помоги!»,- настойчиво звал детский голос.

Анюта проснулась. За окном едва забрезжил рассвет. «Просто наваждение какое-то»,- подумала она,- «у меня же даже детей нет». Сон улетучился мгновенно. Делать было нечего, пришлось вставать.

Анюта не верила в случайности. Один и тот же, повторяющийся в течение месяца сон, в котором ребёнок настойчиво звал и просил помощи, продолжал её преследовать. «Боже, дай мне какой-нибудь знак или сделай так, чтобы мне снилось всё что угодно, кроме этого»,- думала она, потягивая тягучий горький кофе, глядя на безлюдную в это время проезжую часть под окнами своего дома.

Утро потихоньку вступало в свои права, вынуждая ночь потесниться. Надвигавшийся день заставил Анюту немного позабыть об увиденном сне, притупив ощущение беспокойства и безотчётной печали. На работе ей следовало появиться только во второй половине дня, и Анна решила прогуляться бульваром.

Она увидела мальчишку сразу. На вид ему было лет восемь. На несколько размеров великоватая куртка удерживалась на его острых плечах, спускаясь почти до колен. Он стоял на углу оживлённых улиц, правой рукой опираясь на костыль. Мальчик пробовал просить милостыню, и по сжатым губам на его худеньком осунувшемся лице Анюта поняла, что это ему нелегко. Он то протягивал руку, то, встряхивая головой, словно пытаясь освободиться от невидимой налипшей паутины, прятал её в карман поношенных штанишек. Анюта остановилась в замешательстве, не зная как заговорить с ребёнком.

- Мальчик… ты плохо себя чувствуешь?,- нерешительно начала разговор она.

- Да, тётенька, болею я,- серые глаза посмотрели на Анюту с надеждой.

- Что означает болеешь, что за глупости ты говоришь? Ты…голоден? Ты давно не ел, пойдём, я тебя покормлю.

- Спасибо, тётенька,- искренне поблагодарил мальчишка, сглатывая слюну.

- Ты откуда? Где твои родители?

- Я из городской больницы. Есть захотелось, а там не кормят. Вот я и сбежал, копеечку на харчи насобирать…

- Как из больницы?, - Анюта замерла, предчувствуя недоброе,- а …что с тобой, мальчик?

- Вначале был диабет. Сахарный. Только я не знал. Ну а в детдоме меня не лечили, нам денег даже на еду не хватало, не то, что на лекарства. Я детдомовский,- на всякий случай ещё раз уточнил он.

- Ну, а в больницу ты как попал?

- Расцарапал ногу. Серёжка меня с забора толкнул, я и свалился на стекло. Зелёнкой помазали. А рана не зажила. А через неделю загноилась. И вот уже третий месяц не проходит. И другие ранки стали появляться, почём я знал, чего они не заживают… А теперь вот…,- мальчик задрал штанину.

Анна увидела дыру в мягкой ткани, из которой торчала металлическая трубка и обрывок катетера. Она покачнулась и, чтобы не упасть, оперлась рукой на кованную решётку городского сада.

- Свищ…не затягивается, гноится, Михал Андреич сказал, это из-за диабета. Иммунитет у меня исчез. Я толком и объяснить не умею, у меня толстая карточка в больнице, там всё написано…,- потупился ребёнок.

- А Михал Андреич, это кто?,- поинтересовалась Анюта.

- Врач. Горбольничный…

- А зовут тебя как?

- Алёша.

- Так, Алёша. Ты можешь меня здесь подождать минут двадцать? Я куплю продуктов, потом возьму такси и отвезу тебя в больницу.

- Конечно, тётя. А вам в больницу зачем?

- Да так… С Михал Андреичем познакомиться хочу.



Глава 2.

В прошлом Анна была известной в театральных кругах балериной. На память о том времени у неё осталась профессиональная развороченная во внешнюю сторону походка, государственная пенсия за выслугу лет, да четыре альбома фотографий с вклеенными туда же пожелтевшими газетными репортажами. Тогда она была полностью растворена в работе. Она наслаждалась работой. Она не могла не танцевать. Из-за этого ей так и не удалось создать семью. Даже кота завести ей было проблематично, ни кормить, ни выгуливать домашнего любимца было некому.

Недавно Анне исполнился сорок первый год. Теперь она преподавала ритмику и основы балетного искусства в хореографической школе при местном муниципалитете, передавая своё мастерство маленьким, нескладным, смешливым девчонкам. Зарплата была невелика, но, в сочетании с пенсией, оформлялась в определённую сумму. Да и Анне немного было нужно. Ей хватало на посещение театральных постановок, книги, сигареты и кофе. А с привычкой обильно есть, она распрощалась ещё в раннем детстве, как только встала на пуанты. Последние годы ознаменовались огромным количеством свободного времени, и вынужденным одиночеством, позволившем Анне узнать о себе многое. Она была глубоко впечатлительным и ранимым человеком. Любую беду в окружающем мире воспринимала, как свою собственную. А если знакомый, или просто попавший в её поле зрения, человек испытывал боль, она страдала вместе с ним настойчиво и серьёзно. От этого порой она даже заболевала. Поэтому со временем Анна стала поступать следующим образом. Если она реально могла помочь человеку словом, делом, душевной теплотой, своими скудными деньгами, она с радостью одаривала его всем необходимым, чем располагала сама. А если её страдания лишь увеличивали общие страдания в мире, она старалась себя беречь, и не впускать в свою жизнь информацию подобного рода, трактуя, таким образом, слово со-страдание, как совместную солидарную общечеловеческую боль. «Человеку нужна помощь. А я в данном случае не могу ему помочь, ну хотя бы потому, что территориально нахожусь далеко от наводнения в Мексике, урагана в Америке»,- рассуждала Анюта,- «разве кому то будет легче только лишь от т

• 
• 
•