Galina, 66 - 15 апреля 2021 06:28

Одинокий фонарь

Сегодня я умер. Вы спросите, как? Да очень просто, как умирают все фонари, отжившие свой век в заброшенной деревне.
Вы не подумайте, что я какой-нибудь там слабак, нет.
Я, как мог, держался за жизнь, изо всех сил старался, но, видно, настал мой час.
Когда-то таких, как я, в нашей деревне было много, мы дружно, ярко и радостно освещали окрестности.
Мне нравилось, когда зимой возле меня останавливалась какая-нибудь влюблённая парочка, как оба, запрокинув голову вверх, смотрели на пушистые снежинки, танцующие в мягком жёлтом свете, ловили крохотные ажурные кристаллики в ладони, улыбались чему-то, а потом робко и нежно, слегка неумело целовались. Ах, как это было прекрасно! Мне казалось, на свете нет ничего чудеснее этих сердец, окрылённых первыми чувствами, таких романтических, таких воздушных...
Весной на нашей улице разливалось целое море от тающих снегов, под ногами стояли огромные лужи, через которые мало кому удавалось пройти, не зачерпнув студёной воды в сапоги. Я так гордился тем, что могу помочь идущему, осветить островки сухой земли. Конечно, меня никто не благодарил, но мне было достаточно знать, что я сделал доброе дело.
В тёплую пору возле меня толклись стайки мошек, наивные мотыльки и бабочки летели на свет и даже иногда обжигались, подлетев слишком близко. Мне всегда было жаль их, я пытался громко кричать, чтобы предупредить о том, как моя красота обманчива, как опаляюще горяча, но они меня не слышали и погибали.
Несколько домов, рядом с которыми я стою, давно опустели. В том, что был когда-то выкрашен светло-голубой краской, теперь почти полностью облетевшей со стен, когда-то большой семьёй жили Мария со Степаном и их трое сыновей-погодок. Окончив школу, дети выучились в институтах, обзавелись семьями и переехали жить в город.
Бывало, на праздники навалятся целой толпой с ребятишками мал-мала-меньше - и весело во дворе, и шумно. А после их дети тоже выросли один за другим, времена иные настали, интересы поменялись, заграницы поманили. Мария со Степаном особо-то и состариться не успели, отравились угарным газом в одну из зим. Приехали дети, оросили слезами свежие могилки, в последний раз посмотрели на осиротевший дом, заколотили окна досками да и разъехались обратно по своим жизням.
Старика Прокофьевича, что в своё время держал тридцать пчелиных ульев и снабжал отменным мёдом всю деревню и близлежащие сёла, забрала в райцентр дочка Люда. Говорят, он теперь всё больше по больницам, а раньше и не хворал вовсе. Может, зря она его оторвала от корешков, как знать?
Я и жил бы ещё, наверное, да только уже три дня, как преставилась перед Всевышним старушка Захаровна. На нашей улице её окна были единственными, что ещё светились по вечерам и за которыми мне так нравилось наблюдать. Бывшая учительница любила слушать по радио передачу "Встреча с песней", её передавали каждый четверг в одиннадцать вечера. Я видел сквозь стекло, как она сидела, сложив сухонькие жилистые руки на коленях, подпевала, вспоминая песни своей молодости, очень часто по её щекам катились слёзы.
Слышал, Захаровна осталась после войны круглой сиротой и выросла в детском доме. Она была большая труженица и хлопотунья, любила работать на земле, ухаживать за животными, растить цветы и печь вкусные картофельные оладьи. В редкую свободную минуту она садилась на скамеечку у развесистой липы, держа в руках тарелку с хлебушком с маслицем и кружку несладкого чая. Пила чаёк, вздыхала да глядела задумчиво вдаль. О чём она думала-грустила, не знаю, да тут нетрудно догадаться.
Семья у Захаровны была, да считай, что и не было. Муж сильно пил и умер с год тому назад, сын пошёл в отца, бывало, на месяц уходил в запои. Она не жаловалась, сама старалась себя обслуживать, да только сил почти не осталось, сказалась болезнь страшная. В последнее время с трудом вставала с кровати, чтоб сообразить что-то поесть.
Мне так жаль эту добрую женщину... Был бы я человеком, пришёл бы на помощь, подал руку, принёс воды из колодца или сварил на ужин картошки с селёдкой, как она любила. Или просто присел на краешек кровати и погладил старушечку по седым, всё ещё густым волосам... Вот только нет теперь Захаровны.
А сегодня не стало и меня.
Вы только не огорчайтесь - жалко, когда умирают хорошие люди, а я всего-навсего старый одинокий фонарь...
От автора.
Есть ли души у фонарей? Не знаю, как у других, но у моего героя она точно есть. И я верю, что она не умерла вместе с ним, а распалась на тысячи сверкающих крохотных бриллиантов и улетела на небо. И всякий раз, поднимая глаза вверх, я буду вспоминать его и верить в то, что добро не умирает. Никогда.

© Марина Павлинкина