Анна , 44 - 15 февраля 2020 23:49

комнату и прислонили её к стенке. И она упёрлась макушкой в угол потолка. А ветки заняли чуть ли не полкомнаты. Папа сбросил пальто и шапку на диван, и я от радости запрыгнула ему на спину, и мы с ним так проскакали по всем комнатам и в спальне повалились на большую кровать. А мама тоже смеялась, хотела нас разнять, но тоже упала на нас и получилась куча мала. И мы все хохотали, обнимались и орали: "С новым Годом! С Новым Годом!" У мамы растрепалась коса, и папа от такой красотищи зажмурился и сказал, что он умирает от счастья. И мы тихо сидели, обнявшись, втроем и смотрели на ёлку через открытую дверь.
Если табуретку перевернуть вверх ножками, опустить туда ведро с водой и поставить в ведро ёлку, - конечно же, её надо привязать покрепче к табуреткиным ножкам, - то она будет стоять очень долго. И наша ёлка стояла весь январь. Мы подливали воды в ведро и она почти не осыпалась. Вечером мы зажигали на ней лампочки, она светилась, как в первый новогодний вечер, зелёными и золотистыми огоньками, и не надо было включать торшер, и все знакомые удивлялись, что у нас не кончается праздник.
Наташка свою ёлку выбросила на второй день нового года - осыпалась. Ёлка сиротливо валялась у подъезда, и дворничиха тетя Таня воткнула её в сугроб - пусть, будто растет. Толик тоже через несколько дней вынес свою ёлку - сухую, жёлтую, с обрывками дождя и ваты на веточках, и бросил её на помойку. Братишки Кошкины свою ёлку выбрасывать не стали. Они катались на ней с горки весь день и бросили её среди фанерок прямо тут же, в конце ледяной дорожки, упирающейся в сугроб.
А я из-под своей ёлки выгребала сухую хвою по два-три совка до тех пор, пока она не перестала осыпаться. Наконец, остались только хрупкие высохшие веточки без хвоинок и на них шары и бусы, потускневшие от пыли.
- Пора, - сказала как-то раз мама и вздохнула. - Всему приходит конец.
И молча сняла с ветки пыльный шар и стерла с него ладошкой пыль.
- Пора, - согласился с ней папа, - но... вместо конца можно сделать продолжение.
И он приставил к маминому носу большой серебряный шар, и мамино лицо в нём вытянулось и превратилось в сплошной толстый нос, а глазки стали, как у муравья. Она засмеялась, а папа обнял её, и в шарике отразилось два толстых носа.
- Нет, я отказываюсь выбрасывать ёлку, - сказал папа. - Она мне слишком дорого досталась! Я с ней чуть в милицию не загремел, все думали, что я её спилил в Александровском саду.
- А правда, где ты отхватил такую?
- Секрет!
- Ну, папа!
- Секрет! Обещал молчать, а то в следующий раз не дадут.
Так мы от него ничего и не добились. А потом наступил вечер и я побежала смотреть по телеку Филю с Хрюшей. Папа тоже все заглядывал ко мне в комнату и ждал, какую погоду объявят на завтра. И очень был доволен, когда сказали, что ночью будет мороз и метель.
Я долго не могла уснуть. Свистела за окном вьюга и качался фонарь. Я лежала и всё прислушивалась: что там происходит на кухне. А там жужжала кофемолка, мама смеялась и папа что-то рассказывал. И то и дело скрипела балконная дверь.
"Секрет... - думала я, - какой, интересно, секрет?"
А секрет был вот какой. Утром на балконе стояла белая от сосулек и снега наша ёлка.
А вечером папа снова поливал ёлку из ковшика: наращивал сосульки. Но мне он не разрешил, чтоб я не простудилась, а разрешил смотреть в окно.
Мы теперь каждый выпуск новостей караулили прогноз погоды. Объявляли, что морозы будут и дальше сильные. От радости мы танцевали на кухне перед нашей ёлкой, сосульки на которой делались все длинней и длинней.
- Опять мороз, да здравствует мороз, - пели мы на все голоса.
- А давайте повесим шарики! - сказала мама. И мы достали из коробки три самых больших шара. Красный - мама, синий - папа, а зеленый - я.

• 
• 
•