Макс, 37 - 24 сентября 2019 09:22

Четай стехи сцука!

С приязнью неиспытанной и жгучей
Слежу, как овцы вверх по крутизне
Ползут, пасясь то тут, то там над кручей,
А их хозяин, тешась в стороне
Дудою незатейливо певучей,
То недвижим, то бродит в полусне,
Пока его жена, в уборе грубом,
Степенно свиньям корм дает под дубом.


Как взору мил на высоте стоящий
Из глины и соломы их приют,
Покрытый снедью стол, очаг горящий
Под ясенем, раскинувшимся тут!
Кто нагоняет жир свинье лежащей,
Кто батогом ослу внушает труд;
А дряхлый дед безмолвно и нестрого
Глядит кругом, воссевши у порога.


Они не прячут чувств от наших взоров,
Их счастье - мир, без злата и шелков.
Пока их плуг бредет вдоль косогоров,
Нам день явить богатства их готов;
Им вор не страшен, нет у них затворов,
Раскрыты настежь двери их домов,
И любо им, покончивши с трудами,
На сене спать, насытясь желудями.


Для Зависти нет места в этом строе,
Само себя снедает Чванство тут;
Лишь зеленя берут их за живое
Да луг, где травы выше всех растут;
Им пахота милей, чем все другое;
Они сошник, как драгоценность, чтут;
Две-три корзины им желанней злата;
Вся утварь их - мотыга да лопата.


Слепая Скупость, низкие Расчеты,
Вы, топчащие естество во прах, -
Вам Чванство шлет всегдашние заботы
О золоте, о землях, о чинах;
Вам Похоть не дает вкусить дремоты,
А Зависть омрачает свет в очах;
Стяжательство вам Истину застлало,
Что срок наш мал и что нам нужно мало.


Когда-то наши дальние предтечи
Питались желудями и водой;
Вот луч, пример, указка издалече,
Вот что должно Обжорству быть уздой.
Прислушайтесь немного к этой речи:
Скучает царь высокою чредой
И тянется к неведомым усладам, -
А селянин довольствуется стадом.


В монистах, в злате, но с тоской во взоре
Богатство ждет со всех сторон лишь бед:
Чуть дождь, чуть ветер - все ему на горе,
Во всем язык вещаний и примет.
А Нищета - той по колено море;
Живет, чем есть; до завтра - дела нет;
Ей лес, как дом, и в рубище убогом
Она чужда заботам и тревогам.


Дары, стяжанья, вычурность приличий,
Грех, благодать, искусства торжество
Для селянина кажутся лишь притчей;
Злак, молоко, вода - вот жизнь его,
А песни да мозоли - счет отличий,
Потерь, наценок, прибылей - всего,
Что гнет ему над пахотою спину;
Так, не ропща, приемлет он судьбину.


Он молит, чтит, боится, любит Бога
На борозде, средь стада, за трудом;
Бог для него - советчик и подмога
Со стельною коровой, с злым быком;
Навряд, Зачем, Как, Если - их тревога
Над ним бессильна, с ней он незнаком:
Он простодушно верит в Бога, в небо,
А те в ответ ему приносят хлеба.


Навряд - всегда с оружием, но хромо,
И движется, как саранча, прыжком;
Пугливая трясет его истома,
Как по болоту ветер тростником.
Зачем - столь тоще, что едва весомо;
Хоть сто ключей по поясу кругом
На нем звенит, - но все они с изъяном;
Его дорога - ночью, под туманом.


Как с Если - родичи, почти что братья,
Гиганты столь огромной вышины,
Хотя лучи их зренью не видны,
Все города и веси без изъятья
От тени их убоги и темны;
Меж оползней и скал стопу пристроив,
Они пытают прочность их устоев.


Проходит Правда нищей и бездомной,
За что народи чтит ее как раз;
Как солнце в небе- зрак ее огромный,
Как злато - плоть, и сердце - как алмаз;
Ее огонь встает из ночи темной
Со всех концов, хоть лишь в одном погас;
Пред взором зеленея изумрудом,
Она враждебна козням и причудам.


Пристойно опустивши долу очи,
Вся мишурой обвешана вокруг,
Проходит Ложь, с душой темнее ночи,
Но с виду всем заступница и друг;
Ей, ледяной, жить в зное дня нет мочи,
Нужна ей тень, чтоб избежать докук;
Она дружит и делится советом
С Изменою, Коварством и Наветом.


Вослед ей Лесть проходит хлопотливо, -
Юна, проворна, хороша собой,
Раскрашена, разубрана на диво,
Обильней, чем цветами луг весной;
Она вертит всем скромно и учтиво,
Твердит лишь то, чего б хотел другой;
И смехом и слезой она лукавит,
Глазами любит, пальцами удавит.


Она не только мать злодейств придворных,
Она их нянчит, кормит молоком,
Хранит, растит в руках своих проворных...

Микеланджело Буонарроти/Перевод, Абрам Маркович Эфрос.

• 
• 
•