индеец, 55 - 12 января 2015 17:50

Продолжение 449
То угрозами, то просьбами на своём, но всем понятном языке чёрная собака неуклонно тащила нас по своему, только ей понятному маршруту. Иногда она рычала на мою спутницу и пугала её агрессивными выпадами. В такие моменты моя женщина испуганно прижималась ко мне и пряталась за моей спиной. Мне это очень нравилось, хотя я при этом грозно окрикивал псину и делал вид, что хочу её ударить. Иногда собака гавкала на меня в ответ, но совсем безобидно, но чаще она взглядом и скулежом тянула нас вслед за собой. Мы бродили уже достаточно долго для того, чтобы впечатления стали изменяться. Город уже не притягивал нас каждой деталью, зато постепенно начинал выплёскивать признаки монотонности. Среди ярких красок гигантской пастели стали появляться бело-серые пятна однообразия, всё больше увеличивающиеся в своих площадях, по мере роста усталости нашей компании. Поскольку мне и так было всё равно, куда идти, то я и не возражал маршрутам, выбранным псом. Редкие проявления самостоятельности моей женщины частенько пресекались настойчивой животиной. Мы уже совсем забрели в какие-то узкие переулки, когда мой уставший взгляд в буквальном смысле притянуло весьма экзотичесим видом. На углу сходящихся улиц стоял дом, облепленный строительными лесами. Единственным участком, открытым для взгляда, был только угол здания, выходивший на перекрёсток. Ни штукатурки, ни какой-нибудь краски уже не прикрывало старого жёлтого песчаника, из которого оно было построено изначально. На мой вкус, его и не надо было ничем красить, так как естественно-тёплый камень отлично гармонировал с остатками зарослей вьюнка, цеплявшегося уже к строительным конструкциям. Дверь в какой-то офис или магазин, или бог знает - куда ещё была оригинально встроена прямо на стыке двух стен и была чуть-чуть приоткрыта, как бы приглашая экскурсантов к себе, интригуя полутьмой парижских секретов. Я обернулся к моей женщине, одними глазами спрашивая её согласия подойти поближе. Она не возражала. Не возражала и лохматая пройдоха, которая уселась на тротуар неподалёку от нас и делала вид, что эта парочка людей её совсем-совсем не интересует. И мы пошли.
Утро следующего дня выдалось серым и сонливым. Небо было надёжно закрыто от солнечных лучей серым, клочковатым ватным одеялом. Если б на дворе стояла осень, то оттуда точно бы сыпалась мелкая серая водяная пыль, которую и дождём-то нельзя бы было назвать.Сейчас была зима. В отличие от дождливо-плаксивой осени оттуда не сыпался, а падал ., тихо падал некрупный снежок, укрывая белым пухом самого себя тёмные пятна от выхлопных труб автомобилей, следы выгула домашних животных разного цвета и размера, смятые пластиковые стаканчики и порванные пакеты, блёстки и мишуру из взорванных в недавнем прошлом салютов и хлопушек, пробки от бутылок и сами бутылки, потрянные варежки, сотовые телефоны и лопнувшие воздушные шары, фантики от конфет и сигаретные окурки. Снег стирал собой все следы позавчерашнего веселья, вчерашнего похмелья и намекал, что все человеческие эмоции и поступки, сделанные под их пятиминутным влиянием мимолётны и преходящи. Он напоминал всем, будучи и сам очень и очень недолговечным, что перед равнодушным лицом доктора Время, человек - всего лишь пылинка, бабочка - однодневка, не говоря уж про те порывы радости, гнева, любви и ненависти, которые и усамих людей исчезнут из памяти за гораздо меньший срок, чем возникнет новый повод для взрыва эмоций. Снегу пока не поддавалась только гирлянда на деревце, напоминающем ёлку, которую забыли выключить. Она оптимистично подмигивала снизу разноцветными огоньками лампочек, делая белое пуховое покрывало полупрозрачным и окрашивая его несколько фантастическими пятнами. А ещё торчала непонятным артефактом детская вертушка - мельница, воткнутая в сугроб и, даже без ветра, лопасти из разноцветной фольги меланхолично и бессистемно поворачивались в разных направлениях, то ли от падающих на них снежинок, то ли вспоминая вчерашнее веселье.

• 
• 
•