Всеволод, 68 - 7 мая 2014 07:01

= ГРЕХ =

Однажды Епидеев сидел на кухне и чередовал ля-ля с чаем, печеньем и остатками былых запасов Рижского бальзама. Необычное по выразительности лицо прихожанки то и дело заставляло делать фотопортреты и мини-клипы.
Наконец, ей надоело выступать в роли фотомодели и она начала выражать пассивное недовольство: то - хохочет, то - корчит рожи.
- Да, ладно тебе, - успокаивает Епидеев в образе миролюбивого кота Леопольда. - Мы с тобой не шпионы, не убийцы, не знаменитости, которым шагу без папарацци не ступить. Мы, по большому счёту и без обид, абсолютно никому неинтересны.
- А, зачем тебе тогда?
- Есть один грех, - честно признаётся Сергей, - коллекционирую судьбы и отношения разных людей. Мысли, портреты (в том числе и фото), истории, даты - всё в одну папку.
Он всегда говорил только правду, терпеть ненавидел не только ложь, но и лукавство, недосказанность, а, особенно, - скрытность.
- Зачем? - Повторила она.
- А, зачем коллекционируют монеты, машины, накупают целую комнату одежды? Я тоже по жизни чего только не коллекционировал, но, в конце-концов, убедился, что не стоит коллекционировать ничего материального. У гроба карманов нет и тешить самолюбие, окружая себя всякой одушевленной и неодушевленной всячиной, смысла нет никакого. Впечатления - другое дело.
- Зачем они тебе? - Не унималась прихожанка.
- Как же ты не понимаешь! Захочется завтра с утра заложить на стапеля контуры нового романа - нужны будут строительные материалы. Тогда "иду" на "склад" и беру то, что надо.
- Значит, я тебе нужна в качестве кирпича! Хуже меня только один знакомый называл.
- И, как?
- Бревном! - С негодованием бросила прихожанка и, лукаво улыбнувшись, миролюбиво добавила:
- Сразу рассталась с мудаком.
- И правильно! Окружать себя надо только теми, которые вселяют уверенность и позитив. Остальных - нах.
- Ладно, кирпич, так кирпич, - как-то резко согласилась прихожанка. - Даже интересно: что у тебя из этого выйдет. Почитать дашь?
- Всем прототипам героев вручается авторский экземпляр с благодарностью и автографом. Хочешь - храни, хочешь - выбрасывай. Рукописи не горят.
- Ну, ну, - усмехнулась прихожанка. - А, видеокамер у тебя здесь нет? - Она подозрительно огляделась, теребя верхнюю пуговицу.
- В литературе меня интересуют только души. Их никакие видеокамеры не берут. Хочешь перейти в реал?
Слово за слово, постепенно с ней становилось всё интереснее.
Есть люди, которых знаешь десятки лет, и - ничего. Что там водится в черном омуте - неизвестно. Смотрит глазищами, улыбается, а на пути в душу такая китайская стена стоит: не обойти, не перепрыгнуть.
А, здесь - Душа. Епидееву захотелось выудить из неё побольше: жизнь девицы показалась интересной, неординарной, далекой от тех, о которых, как правило, рассказывают благоверные "серые мышки".
И, Епидеев говорит и говорит, выуживая у собеседницы всё новую и новую мимику: от благожелательных или кокетливых улыбок до свирепого негодования и "нестираемой" обиды.
Конечно, в конце подобного сеанса всегда приходится объяснять, что все говорится лишь "для дела" и к настоящей оценки "модели" не имеет ровным счётом никакого отношения. Но, бывает, обиды остаются и с этим ничего не поделать - издержки производства.
Прихожанка по-прежнему улыбается, обещает заглянуть ещё, но Епидеев знает: эта пришла первый и последний раз.
Москва, 2014-03-16.

• 
• 
•