Волшебный_фей, 41 - 28 июля 2007 10:03

Душа просит слезливого сентиментального креатива:

К утру Рыжий совсем устал. Он свернул во двор, казавшийся довольно зелёным, протрусил вдоль длинного девятиэтажного дома и нырнул в первую же приоткрытую дверь. Пахло в подъезде отвратительно, но выбирать не приходилось. Рыжий облюбовал было самый тёмный и прохладный угол, около облупленной деревянной двери, но из-за неё остро несло кошатиной. Пришлось улечься в другом углу, под висевшими на стене почтовыми ящиками.
Он лежал на боку, вытянув все четыре лапы, закрыв глаза. Однако сон не шёл - наверное, оттого, что голод мучил и в брюхе бурлило.
Последний раз Рыжему удалось поесть накануне вечером. Всего-то ничего и досталось - несколько вывалившихся из мусорного контейнера куриных косточек, причём напрочь обглоданных, да ещё неприятно пованивающих. Что ж, голод не тётка. Конечно, этой поговорки Рыжий никогда не слышал, но подумал примерно так. В общем, он позорно сожрал эти косточки и даже поискал ещё, но ничего не нашёл.
Теперь вот брюхо вело себя, словно чужое.
В целом-то прошедшая ночь прошла легче, чем две предыдущие. Силы, само собой, убывали, и усталость накапливалась, но - можно сказать, притерпелся. Освоился худо-бедно.
Вот первая ночь, вместе с предшествовавшим ей вечером, та вспоминалась как кошмар. Собственно, и сколько-то - много - дней и ночей до этого вспоминались так же. Но первая ночь его путешествия стала апофеозом...
Рыжий, естественно, такого слова не знал. Он вообще слов знал мало. И хотя в прежние времена говорили: "Надо же, всё понимает!" - это было не совсем верно. Просто интонацию хорошо угадывал, и запахи много чего ему говорили.
Вот слова Хозяина он понимал, это да, и Хозяйки, хотя её и похуже. И Молодого тоже немного понимал.
Однако Хозяина вдруг куда-то увезли, и он не вернулся. Сначала Рыжий ждал, почти всё время у двери околачивался, а потом как-то ясно стало, что - зря.
Он видел, что Хозяйка горюет, и понял, почему: Хозяин ведь у них в стае старшим был. За ним - Хозяйка, а за ней уж - он, Рыжий. А Молодой - он только приходил иногда, принимали его ласково, и он тоже сердечно держался, и Рыжего добродушно так за морду прихватывал, по загривку трепал, по башке легонько постукивал, по-дружески и покровительственно, но Рыжий его только за равного признавал. У себя, в своей стае, он, может, даже и старший, а тут - Молодой и Молодой.
Потом Хозяйка сократила прогулки с Рыжим, а вскоре и вовсе выходить перестала. По квартире еле передвигалась, а так всё больше лежала. Появлялся Молодой, мрачный теперь совсем, цедил что-то недоброе - этих слов Рыжий не узнавал, - но, хоть ненадолго, а выводил. С поводка, правда, не спускал и дёргал нещадно.
А потом и Хозяйку увезли. Тут уж Рыжий сразу понял, что ждать её не стоит - не вернётся.
И начался кошмар.
Он не знал, сколько дней провёл взаперти. Наверное, немного, потому что с голода не сдох и даже не очень обессилел. Пить приладился из унитаза - благо дверь в туалет оказалась приоткрытой и крышка поднятой. Но хуже всего, что, к страшному стыду Рыжего, ему пришлось... Ну, в общем, понятно. Так не лопнуть же. Поаккуратнее старался. А от тоски, давившей тяжелее голода и даже тяжелее стыда, - порою задирал морду кверху и протяжно жаловался кому-то. Помогало.
Потом пришёл Молодой. Рыжий обрадовался, но, к его изумлению, Молодой как-то уродливо сморщил лицо, страшно закричал и даже замахнулся. Рыжий ощерился - не мог же он, равный, спустить такое другому равному, - и тогда Молодой ударил его ногой. И сразу выскочил на лестничную площадку. Рыжий услышал, как Молодой громко произнёс: "А, хер с ним, всё равно ремонтировать", увидел, как дверь чуточку приоткрылась, зарычал, но тут внутрь влетел батон колбасы. Такую Рыжий знал - докторская называется. Пахло упоительно, и он забыл обо всём на свете. На доносившуюся из-за двери удаляющуюся перепалку: "Я участковому позвоню, что же это такое, воет и воет и днём, и ночью, безобразие!" - "Пошла в """"", карга шепелявая!" - "У таких родителей, царство небесное, такой бессовестный!" - "Я тебе сказал, выдра обтруханная!.." - и на стук двери подъезда Рыжий уже не обращал внимания.
Сожранная за раз колбаса, видимо, придала ему сил, так что ещё несколько дней продержался - в нечеловеческой тоске, но без особых физических страданий.
А потом снова пришёл Молодой, и не один, а с каким-то чужим. Тот ловко - Рыжий моргнуть не успел - схватил его так, что цапнуть никак не получалось, поднял, прокряхтел: "Увесистый, засранец" и вынес на улицу. За ними вышел Молодой, он сел за руль стоявшей у подъезда машины, чужой с Рыжим на руках втиснулся на заднее сиденье, и они поехали.
- Ты даёшь, - заговорил чужой, удерживая Рыжего как будто железной рукой и стягивая его морду каким-то ремешком. - Вся квартира загажена.
- Убил бы - отозвался Молодой, - да возиться неохота.
- А и правда он переросток, у меня глаз-то намётанный. Да и весит килограмм двадцать, хоть и не жрал неделю. Не выставишь, не повяжешь. Забыл, как его звать-то?
- Сократес фон кто-то там А так - Рыжий. Я ж тебе говорил Отец выставлять хотел - сразу сказали: переросток. И прикус неправильный.
В натуре, убил бы, - повторил Молодой, - да как-то...
- Ну так усыпил бы, - сказал чужой. - Ветеринаров вызвать, да и всё.
- Бабки ещё тратить, - буркнул Молодой
Ехали долго. Рыжий, намертво прижатый к сиденью, не мог видеть, что делается вокруг, но звуки и, особенно, запахи ему не нравились.
Потом Молодой остановил машину и произнёс, как плюнул: "Тут". Чужой откликнулся: "Хозяин барин", открыл дверь, освободил Рыжему морду и вышвырнул его из машины, сразу же с рёвом и визгом рванувшей с места, оставив вместо себя клуб вонючего дыма.

• 
• 
•