Тёма Вованыч, 38 - 27 июля 2007 14:04

[COLOR=darkblue][B]Мы с Валери сидим в маленьком кафе на улице Шмен-Вер. Выбрали столик в зале для некурящих, положили перед собой пачки сигарет и зажигалки, заказали разные блюда, чтобы потом попробовать друг у друга. Валери - миниатюрная блондинка. Волосы уложены завитками, на щеках - симпатичные ямочки, педантичные реснички нависают немым вопросом о смысле жизни. Валери не ищет легких путей, однозначных решений и банальных ответов. Участь усталых и покорных - не для нее. Она хочет докопаться до самой сути, вкусить сокровенного признания, истинной правды. Сигарета прикурена, зажигалка возвращается на место.

Валери затягивается с деланной легкостью. Замирает. Вдыхает. Она врала мне с самого начала, пора раскрыть карты, чтобы наша дружба наполнилась смыслом. Вот она - потаенная суть, вот он - вкус правды. Валери смотрит мне в глаза, не отводя взгляда. Должно быть, она боится, поскольку исподволь продолжает меня рассматривать. Я стараюсь быть мягкой, нежной, плавной, расслабляю руки и ноги. Я стараюсь казаться открытой, доступной. Я тоже смотрю ей прямо в глаза, пытаюсь наполнить свой взгляд любовью.
-Я тебя обманула. Человек, которого я люблю, не мужчина, а женщина. Это продолжается три года... Я пыталась себя побороть, но ничего не выходит...

Я тоже вдыхаю дым с блондинистой деланной легкостью. Так вот в чем дело. Обычная история. Может быть, не совсем обычная, ибо любовь здесь под грифом "секретно". Валери приняла мой жест за знак одобрения, за знак ответной любви. Она улыбается. Теперь она может все мне рассказать, я все равно буду любить ее.

Мы всегда встречались с ней наедине, но она говорила, что хочет встретить мужчину, родить детей. Словно прочтя мои мысли, Валери подхватывает: "Да, я действительно хочу встретить, родить... все не так просто".
Слово "смысл" во всех его смыслах - это не так просто.

Чарли. На самом деле ее зовут Шарлотта. Она только что переехала, разбирает вещи. Полгода тому назад она встретила прекрасного иностранца, мужчину своей мечты и буквально бросилась ему на шею. Они сплелись в поцелуе, и прожили полгода в тесном объятии. Самолеты неустанно летали туда-сюда, доставляя ее к возлюбленному, его к возлюбленной. И вдруг что-то в ней оборвалось, будто кто-то дернул стоп-кран. Чувство кончилось. Самолеты приземлились. Сидя в своей Миннесоте, он недоумевает. По привычке бронирует место на трансатлантический рейс, но лететь больше некуда. Она раскладывает вещи по полочкам, словно пытается навести порядок у себя в голове. Машинально выбрасывает старый серенький свитер.
-Какая сила кидает нас к ним, а затем обратно? Почему так происходит?

Аннушка. Наполовину англичанка, наполовину полька. Причудливое сознание, волею судеб осевшее в Париже. Учит французкий, познает себя. Делит всех людей на две категории: тех, кому свойственно думать, и тех, кому это несвойственно. Ее мужчина любит красивых женщин в красивых платьях. Она же платья терпеть не может. Платья мешают ей двигаться, мешают чувствовать себя естественно.

В один прекрасный вечер она решается сделать ему подарок, и в благодарность за минуты блаженства, которые он дарит ей, не скупясь, надевает платье, белое, обтягивающее, выгодно подчеркивающее грудь, талию, бедра, все то, что она любит прятать, тайные знаки ее женственности. Она красит губы, распускает волосы. Он входит в комнату и восклицает:
-Как же хороша, черт побери!

Он приближается к ней. Его глаза полны любви, его глаза говорят спасибо, спасибо за платье, такое женственное, божественное, обтягивающее, притягивающее как магнит, спасибо, спасибо, спасибо. Он приближается к ней, распахивает объятия, хочет обхватить ее, унести на крыльях любви, расцеловать всю, с головы до ного. Она - его женщина, он - ее мужчина, жизнь начинается сначала. И вдруг она кричит:
-Оставь меня! Не подходи! Не прикасайся ко мне! Не говори, что я красивая! Я не могу этого слышать! Никакая я не красивая!
Она рыдает, не подпускает его, она вне себя.

Она как подкошенная валится на постель, на их общую постель, и плачет, плачет. Над собой, над ним, над этой любовью, от которой хочется бежать.
-Ну почему? - вопрошает она, жалобно растягивая губы. - Почему так непросто принимать знаки любви? Если бы ты сказала, что я красивая, я бы не испугалась. Почему мне так тяжело слышать это от него?
Почему?
Это гораздо сложнее, чем колдовские заклинания, чем проклятия, которые мы насылаем на мужчин, пожелания гореть в аду...

Однажды вечером, ближе к концу ужина, я решаюсь-таки задать другим этот коварный вопрос. Мы сидим в маленьком ресторанчике на Нормандском побережье.
-Как бы вы определили, что такое любовь? - спрашиваю я. - Точнее, любовь между мужчиной и женщиной.

Мы знакомы давно. Нас четверо: старые друзья, любовники, конфиденты. Мы отведали морского языка - свежий улов здешних рыбаков, выпили белого вина и бочкового пива, заказали кофе с коньяком, поговорили о прошлом, о настоящем. Мы смотрим друг на друга с улыбкой, с пиятным чувством, что жизнь прошла не зря, что мы стали мудрее и заслужили право снисходительно улыбаться.
-Когда я встретила Филиппа, почти двадцать лет тому назад, - задумчиво произносит Джудит, одной рукой поправляя свои густые рыжие волосы, а другой теребя сигарету, - мне показалось, что небо сошло на землю. Я тогда сказала себе: теперь я знаю что такое любовь, и могу умереть спокойно.
-Я бы сформулировал это так, - продолжает Даниэль, по обыкновению серьезно и взвешенно: "свершилось, я ее встретил".

Заметьте, всего четыре слова.
-Мне хватило бы и трех, - вступает Доминик, старый рокер, внезапно ощутивший себя романтиком: "она была всегда".
-А ты? - спрашивают они, повернувшись ко мне.
-А я так ее и не встретила.