alexey, 48 - 19 января 2013 12:40

«...Больно стукнуло в уши. Белые сырые туши мяса рухнули на пол. Чекисты
с дымящимися револьверами быстро отбежали назад и сейчас же щелкнули курками.
У расстрелянных в судорогах дергались ноги. Тучный с звонким визгом вздохнул
в последний раз. Срубов подумал: "Есть душа или нет? Может быть, это душа
с визгом выходит?" Двое в серых шинелях ловко надевали трупам на ноги петли,
отволакивали их в темный загиб подвала. Двое таких же лопатами копали землю,
забрасывали дымящиеся ручейки крови. Соломин, заткнув за пояс револьвер,
сортировал белье расстрелянных. Старательно складывал кальсоны с кальсонами,
рубашки с рубашками, а верхнее платье отдельно. (...)
Ванька Мудыня, Семен Худоногов, Наум Непомнящих мертвенно-бледные, устало
расстегивающие полушубки с рукавами, покрасневшими от крови. Алексей Боже
с белками глаз, воспаленными кровавым возбуждением, с лицом, забрызганным кровью,
с желтыми зубами в красном оскале губ, в черной копоти усов.(...)»
В. Зазубрин. «Щепка. Повесть о Революции и о Личности»
http://lib.ru/RUSSLIT/ZAZUBRIN/shepka.txt

преступления коммунизма, подобно преступлениям фашизма, рано или поздно ждет
нюрнберг, но сегодня, благодаря стараниям фанатичных адептов и врагов народа,
идеи красного сатанизма трупным ядом растекаются по лабиринтам коллективного
бессознательного
основная аудитория коммунистических жрецов - молодёжь, не заставшая т.н.
брежневскую эпоху развитОго социализма, когда, придя в универмаг за одеждой,
открывался бесконечный монотонный ряд бурых, серых, коричневых изделий фабрики
=большевичка=. облачаясь в эти тяжелые, неудобные, негреющие полутюремные робы,
люди превращались в одинаковых серийных уродцев из =одной большой семьи=
правда на барахолке, озираясь по сторонам, трясущими руками передав спекулянту
скомканную зарплату учителя или врача, можно было приобрести какую-нибудь
венгерскую, чешскую или польскую тряпку, или =по-знакомству=, =с чёрного хода=
универмага, купить за двойную цену индийские пачкающиеся краской джинсы,
на советском новоязе - =взять!=
но будущее - в прошлом, - на костях миллионов - на парном кровавом месеве
Гулага, в жутком жертвоприношении миллионов, брошенных в пасть
германского волка Фенрира, можно построить только новый ад, империю зла,
внушающую ужас и отвращение окружающему миру
пока сатанинское прошлое не осуждено и не проклято, пока будут появляться
троллейбусы с усатым ликом вождя, - весьма знаменательную оценку которому
дал психиатр и филосов Карл Густав Юнг:
«...Сталин - именно животное - хитрый злобный мужик, бессознательный зверь,
в этом смысле несомненно самый могущественный из всех диктаторов. Он напоминает
сибирского саблезубого тигра этой мощной шеей, этими разглаженными усами,
этой улыбкой кота, слизывающего сливки...» -
- никакого луча света впереди нет и не будет, сконструированная когда-то красная
преисподняя будет возрождаться на поверхности части суши под разными личинами.
толпы молодых, но уже бессовестных и лживых приспособленцев будут как рыбы в воде
плескаться в обновленном кровавом океане, всякие мистерии пионерий и комсомолий
реинкарнируются в очередных мишек, мегеров и =ванек мудынь=
чтобы сделать первые шаги к снятию проклятья, нужно нейтрализовать сатанинские
символы красных - утилизировать мумию врага русского народа из мавзолея -
например, растворить её в кислоте, смешать с фекальными массами, выпарить влагу,
упрессовать, и полученный копролит захоронить на полях люберецкой аэрации.
понять, что студенческое счастье в облупленных общагах, плавленой сырок =дружба=,
сивушный агдам, лучший в мире балет, ракеты и =первонахи= в космосе, окончательно
угробившие русскую деревню, - не более, чем пустая ностальгия и личный миф

«...Расстреливали пятеро - Ефим Соломин, Ванька Мудыня, Семен Худоногов,
Алексей Боже, Наум Непомнящих. Из них никто не заметил, что в последней пятерке
была женщина. Все видели только пять парных окровавленных туш мяса.
Трое стреляли как автоматы. И глаза у них были пустые, с мертвым стеклянистым
блеском. Все, что ни делали в подвале, делали почти непроизвольно. Ждали, пока
приговоренные разденутся, встанут, механически поднимали револьверы, стреляли,
отбегали назад, заменяли расстрелянные обоймы заряженными. Ждали, когда уберут
трупы и приведут новых. Только когда осужденные кричали, сопротивлялись, у троих
кровь пенилась жгучей злобой.
Тогда они матерились, лезли с кулаками, с рукоятками револьверов. И тогда,
поднимая револьверы к затылкам голых, чувствовали в руках, в груди холодную дрожь.
Это от страха за промах, за ранение. Нужно было убить наповал. И если недобитый
визжал, харкал, плевался кровью, то становилось душно в подвале, хотелось уйти
и напиться до потери сознания. Но не было сил. Кто–то огромный, властный заставлял
торопливо поднимать руку и приканчивать раненого.
Так стреляли Ванька Мудыня, Семен Худоногов, Наум Непомнящих. (...)»
В. Зазубрин. «Щепка. Повесть о Революции и о Личности»
http://lib.ru/RUSSLIT/ZAZUBRIN/shepka.txt

• 
• 
•