Lady, 36 - 21 декабря 2012 02:24

Французский кинопродюсер говорит: «Нам бы хотелось, чтобы каждый человек из массовки предварительно сфотографировался в своей праздничной одежде. Женщинам нужно сняться во всех вариантах коктейльных платьев, которые у них есть. А мужчины должны прислать фотографии в смокингах. Хочется заранее увидеть, как будут выглядеть люди в сцене торжества». И мы долго, очень долго пытались объяснить, что у массовки нет коктейльных платьев. «А в чем же они тогда ходят на коктейли?» — не верил нам француз. «Дело в том, что они не ходят на коктейли, потому что у нас нет коктейлей». Нам не верили и говорили: «Нет. Такого не может быть. Неужели у мужчин нет смокингов?» Мы отвечаем: «Вы понимаете... В нашей стране обычно так: тот костюм, в котором мужчина женился, — он потом в нем же ложится в гроб. Всю жизнь он ходит в одном и том же на юбилеи, корпоративы и похороны».

Потом мы повели этих французов в ресторан. Ресторан в русском стиле, по телевизору там показывают старые фильмы и крутят ретро-песни. Француз пил, ел, а потом вдруг растерянно замер с вилкой у рта: «Wow! Look at this!» («О! Посмотрите на это!»). По телевизору показывали Михаила Боярского, давняя съемка, где он со стрижкой горшком, помесь Мирей Матье и Гоголя. Боярский пел песню «Зеленоглазое такси». Француз потерял суть разговора и смотрел только на Боярского. На его лице восхищение меняло растерянность, растерянность переходила в недоумение, недоумение в брезгливость, брезгливость менялась на восторг. И так по кругу. Он подумал, что это наше современное телевидение и мы так поем. Чтобы отполировать эффект, мы сказали, что этот человек играл когда-то в кино д’Артаньяна. И с ним еще было три мушкетера. Тоже все наши советские люди.

Я работаю вторым режиссером, чаще снимаю рекламу, иногда занимаюсь кино. Когда приходится иметь дело с иностранцами, чувствую себя киностудией из Африки. До съемок в России французы работали в Кении, снимали там другую часть фильма. И я им говорю: «Вы представьте, что у нас тут Кения, только мы белые». Французы говорят нам: «Вы же запустили первыми живого человека в космос. Почему у вас все так?» А мы говорим: «Ну вот так, мы уже привыкли». Французы говорят: «Еще важный момент. Во время съемок для перемещения по городу микроавтобусы для французской съемочной группы должны быть одинаковыми. Мы не сможем своим людям из команды объяснить, почему одни должны садиться в красный автобус, а другие в зеленый». Мы говорим: «Хорошо».

В прошлом году русская группа приехала снимать кино в одну жаркую страну. Снимали много, одна из сцен была в супермаркете. Как только раздавалась команда «Стоп!», актрисы разбегались как тараканы по примерочным, их долго приходилось оттуда вытаскивать. Они все покупали с таким видом, будто отстояли очередь в овощном, где «выкинули» бананы: «Мне кило трусов, полкило лифчиков, триста граммов колготок. Нет-нет, не убирайте, пусть будет четыреста». Одна актриса привезла с собой складного мужа. Еще дома, в России, она положила живого мужа на лист обоев, обвела его полностью, вырезала ножницами, сложила и раскладывала мужа в магазинах мужских штанов, джинсов и курток.

А сейчас у нас кино с французами. Одна из сцен — пышный прием, нужны красиво одетые люди. Одеть сто человек в красивые платья возможно, но очень дорого. Французы хотят, чтобы люди пришли в своем. А своего красивого у массовки нет. Французы говорят: «Покажите нам, как проводят мероприятия ваши знаменитости, чтобы мы поняли уровень». А тут как раз на ресепшене лежит журнал, в котором один известный певец (на Стас начинается, на Михайлов заканчивается) празднует свадьбу во французском замке. Мы говорим: «Ну вот, например». Там платья, смокинги, бриллианты и медведи, которые приглашены, наверное, делать минет всем гостям. Они говорят: «И он популярный человек?» — «Да что вы, очень успешный». Они послушали его песни. Говорят: «Почему так?»

Что касается меня, то в моем гардеробе нет платьев для коктейлей. Зато есть целая коллекция спортивных штанов, в которых удобно бегать по съемочной площадке. Однажды в каком-то женском журнале прочитала: «Эти аксессуары хорошо подойдут к тому самому маленькому черному платью, которое есть у каждой девушки». Я почувствовала себя вычеркнутой из жизни насовсем. То самое знаменитое маленькое черное платье... Оно уже давно есть у всех, лежит в шкафу, как обычная одежда, как мои спортивные штаны. А я даже не знала, что оно обязательно и естественно в наличии. Недавно в кафе увидела, как девушка красит губы после ужина. И у нее помада... с подсветкой! Открываешь колпачок, а из тюбика идет свет, чтобы было лучше видно, куда красить. А тут еще новость про маленькое черное платье... А потом эти французы приехали и начали спрашивать про наличие коктейльных платьев и смокингов на душу населения. В общем, как-то навалилось все в последнее время.

Мне нравится, когда приезжают иностранцы. У них можно многому научиться. Но мне не нравится, что мы с легкостью принимаем правила их игры и примеряем на себя. У нас пиетет ко всему заграничному. Они уедут, а мы накупим себе и останемся тут сидеть, как дураки в коктейльных платьях. Я так заметила, что у нас очень большие запросы в этой жизни. Мы хотим сыто и богато жить. Но зато у нас намного меньше претензий. Мы запросто ездим на автобусах разного цвета. Михаил Боярский — наш лучший гасконец. И еще мы очень быстро успеваем жить и радоваться. Намного важнее то, что на расстоянии вытянутой руки, что дальше — уже не важно. Такое время, что сейчас все завалено платьями, а завтра опять Дюма в дефиците. Такое время у нас всегда. Одна девушка из русской части съемочной группы, сидя в час ночи в офис

• 
• 
•